Вся деревня как во впадине. Её зимой сильно заносит снегом: Это мне уже мать рассказывала. Слева от мостика пригорок и на нём был детский садик. Справа холмистая гора и пихтач спускается в самую деревню. Я там ещё сухие грузди находила.
По берегам реки растёт местами ярко – красный марьин корень и коротенькие прутики малины.
В берег реки по всей деревне вделаны желобки, по которым бегут родники. На удобной высоте – ведро подставить. Мы пробовали ради интереса, вкус у каждого родничка свой, особенный.
Если подальше за деревню уйти, там вода поглубже и по шире. И такое быстрое течение, что мы за руки все держались, чтобы перейти вброд. Иначе с ног сбивает. Дно твёрдое, каменистое.
Я в одном месте увидела, как будто золотой камешек блеснул. Но пока до меня дошло, это место прошли.
Баба Наталья и отец говорили, что золото там до сих пор моют, только мало его стало на поверхности.
Мальков хариуса на мелководье видели.
– Всё правильно рассказала! – На лице Андрея читалось очень сильное волнение. – А дома все снесли? Никто жить не остался?
– Этого я не знаю. Мы ещё через четыре года с отцом ездили туда. Многих построек уже не было и остальные полузаброшенные стали. У пастухов только в глубине деревни дом целый сохранился. Хороший дом, обшитый тёсом и покрашен зелёной краской. Крыша покрыта железом бордового цвета.
Да ещё недалеко от моста землянка была. Говорили, что старухи какой – то. Мы детьми были. Интересно в первый раз посмотреть, что там в землянке. Полезли, но темно и страшно так стало, что на полдороге обратно выбежали. Больше и не осмелились.
– И ты говорила, что отец у тебя родом оттуда и бабушка. Кто они?
– Девичью фамилию бабушки я не знаю. А муж у неё был Гаврила, раз отец Александр Гаврилович Белоусов.
– Я их знаю. Бабушка твоя Наталья – это моя ровесница, мы с одного года. Всё понятно, откуда ты такая… Теперь настала пора Лизы делать большие глаза.
– Ровесники? Она с 16 года рождения. Это что же вам сейчас: 47–16 = 31 год?
Она даже потрясла головой. Наверное, требовалось время, чтобы полностью осознать это.
– И второе – какая я такая?
– Колдунья. У вас в роду многие этим славились.
– А вы про меня откуда знаете?
– Я под окном был, когда ты форточку открывала и бесов изгоняла из Зинаиды и её сына. Я слышал. Наташа – то живая ещё?
– Нет, умерла несколько лет назад. Но она меня этому не учила. Заговорам и молитвам начинала учить, но скоро бросила, потому что моя мать строго – настрого запретила.
– Ну кровь – то своё всё равно возьмёт! – Уверенно подытожил Андрей. – Ну а про моё здоровье что скажешь? – Хитровато посмотрел он в глаза девушки. Лиза пожала плечами.
– Я ничего пока не вижу. И опасности тоже не чувствую. Вы хотите сказать, что участь многих здешних… – она подыскивала слово, чтобы не обидеть, – несчастных не коснулось Вас?
– Нет. Я не заражён. Я и не ходил никуда. Накануне приехал к знакомым по одному очень важному делу. Утром они ушли на работу. Договорились, что и моему делу наведут справки. И не вернулись. Потом уже узнал, что случилось.
А идти в общежитие не могу. И вера не позволяет, и на свободе привык жить.
Да и жители не сразу решили жить вместе. Каждый в своём доме жил, привык к самостоятельности. Живность у многих была, огороды тоже. Только в котором дому и так – то хозяйка жила с малыми детьми одна. А тут ещё эти психи нападать стали сначала на домашних животных, а потом и на людей. Где бабёнке обороняться одной? Жертвы были и не одна.
