Выпить его – значит закончить обед.
А что дальше?
Понятно, что надо идти на работу и отчитываться перед Анатолием Николаевичем о «движении заявления». Вот только как отчитываться?
Можно признаться, что у него ничего не получилось, что он бесполезен, но это признание чревато потерей работы. Перспектива столь короткой карьеры Сергея не радовала.
Можно соврать, но его могут раскусить в два счёта. Сегодняшний опыт общения был тому подтверждением.
Что решить?
Для начала он всё же решил приступить ко второму стакану киселя.
Отпив немного, Сергей заметил, что его новенький галстук был вымазан. Судя по жёлтому пятну, он макнул его в гороховый суп во время еды и даже не заметил этого. Пятно успело засохнуть. Жёлтая корочка, красовавшаяся на тёмно-синем аксессуаре, въелась и оттираться не хотела. Немного подумав, Сергей с удовольствием избавился от галстука, спрятав его в нагрудный карман пиджака.
Допил кисель.
Освободившись от галстука, он наконец расслабился и почувствовал себя в своей тарелке. Себя всего, а не только часть одежды. Проснулась прежняя студенческая вера в «авось».
«Буду врать! – решил Сергей. – Главное, чтобы шеф не догадался… Толик. Хорош Толик!»
Этот человек произвёл на него впечатление с первого взгляда.
Невысокий, смуглый, коренастый, лет сорока на вид, с тяжёлым взглядом хищника. Его движения были стремительными и быстрыми. В нём чувствовалась неимоверная физическая сила. Несмотря на презентабельный внешний вид шефа, он напомнил Сергею разбойника с большой дороги. Может, этому способствовала короткостриженая чёрная борода. Сергей поймал себя на мысли, что не хотел бы встретиться с этим человеком безлюдной ночью в тёмном переулке.
Теперь, просидев в столовой полдня, Сергей должен был идти к нему и врать о том, чем он занимался в первый рабочий день.
«Надо придумать сказку, – размышлял Сергей, изучая вишню, оставшуюся в стакане, – а то получится, как с этим Вовой Геннадьевичем. Интересное кино, значит, ничего не изменилось. Всё, как в институте. Сначала валяешь дурака, а потом врёшь преподавателю, что учил. Правда, к преподавателю в случае неудачи можно было прийти на пересдачу, а тут пересдачи не будет».
Продолжая рассматривать вишню в стакане, Сергей решил остановиться на варианте событий, предложенном Владимиром. Всё довольно складно выходило. Да и придумывать что-то на полный желудок не хотелось.
Вздохнув, он сложил губы трубочкой, поднёс к ним стакан и закинул назад голову.
Вишня не поддалась.
Застыв в этом положении, он ладонью другой руки принялся стучать по дну стакана. Сведя глаза к переносице, он наблюдал, как нехотя ягоды скользили к цели. Одна из них оторвалась и плюхнулась ему на нос, что не помешало Сергею всё же съесть её.
Салфеток на его столе не оказалось, на соседних столах тоже. Спрашивать у суровых работниц столовой не было смысла.
Сергей имел неосторожность однажды, ещё на первом курсе, задать этот глупый вопрос:
– А салфетки есть?
– На столе посмотри, – был ответ.
– Здесь нет.
– Раз видишь, что нет, чего спрашиваешь?
С того дня он усвоил: нет салфеток, значит, нет салфеток.
Сергей оглянулся, убедившись, что на него никто не смотрит, он достал из кармана галстук и вытер им кисельные брызги.
– Анатолий Николаевич у себя?
Секретарша посмотрела на Сергея и лукаво улыбнулась.
– У себя, но к нему нельзя, присядь, он скоро освободится.
