Семка не стал упираться, и они прошли в трапезную, которая располагалась в подвале храма. Он был немного удивлен, проходя мимо различных подсобок, каких-то коробок и хозяйственных помещений. О том, что они находятся в церкви, здесь уже мало что напоминало. Он заметил лишь кресты, нарисованные, или как ему показалось, выжженные пламенем свечи, над дверными проемами, да еще, встречавшиеся им на пути сотрудники храма останавливались и просили у батюшки благословения.
– Вам даже здесь покоя не дают, – заметил Семка, – они что, не знают, что вы еще даже не кушали? Могли бы и после…
– Знают, но значит не могли, – заметил батюшка.
Наконец они вошли в просторную, светлую трапезную. С одной стороны к ней примыкала кухня. Оттуда доносился привычный шум, свойственный любой кухне: позвякивание кастрюль, тарелок, журчание текущей воды, а также завораживающе-аппетитный запах еды. На стенах висели картины-гравюры на темы то ли мифов, то ли сказок. Везде, где только можно, стояли цветочки на ажурно вырезанных подставках. Здесь были как-то по-особому поставлены столы, которые располагались рядами в виде буквы «П», еще несколько столиков стояли отдельно.
Они расположились за одним из таких маленьких столов. К ним вскоре подошла немолодая женщина в чистом белоснежном переднике и спросила:
– Молодой человек с вами, отец Георгий? – и добавила, – вам на двоих подавать?
Получив утвердительный ответ, женщина отошла, и вскоре у них на столе оказался вполне полноценный обед из нескольких блюд.
– Батюшка, вы же говорили только про чай, – заметил Семен.
– Верно, говорил, – подтвердил отец Георгий, приступая к салату из капусты. – Но перед чаем, как ты знаешь, следует подкрепить себя и прочей едой, особенно тем, кто трудился и служил, а еще тем, кто желает получить добрые знания. Так что, давай ешь!
Уже перед чаем батюшка расположился к разговору.
– Не возражаешь, Семен, если буду говорить тебе «ты»?
– Конечно, батюшка, говорите.
– Итак, – начал он, – ты спрашивал, зачем в храмах свечи?
Так вот. Во-первых, вполне банально – для освещения. В старину, когда не было электричества, нужны были источники света. И особенно они были нужны в местах, где находились святые иконы. Человеку во время молитвы важно видеть на иконе лик. Ведь молитва – это общение. Во время нее мы обращаемся к святому, изображенному на ней, как к живому. Мы и сейчас, если уважаем собеседника, разговаривая, смотрим в лицо. Так и здесь. Через икону мы словно наблюдаем далекий, не ведомый пока нам, духовный мир, подобно тому, как через обычное окно можем наблюдать за происходящим снаружи. А свет от свечи в этом помогает. Для того же служат и лампады. Только там вместо воска горит масло, и время горения у лампады значительно дольше, чем у свечи. Службы-то наши, особенно в древности, были значительно более длинные, а потому практичней было зажигать лампады, чтоб не отвлекаться от молитвы.
Когда батюшка ненадолго замолчал, Семен решился спросить: – А что «во-вторых», отец Георгий?
– Торопитесь знать, молодой человек? – с едва заметной иронией произнес священник.
– Верно, заметил он, это еще не все. Но дальше уже будет чуточку сложней для понимания.
Батюшка отпил еще несколько глотков чая и сказал:
– Давай попробуем сначала и, как говорится, по порядку. Прежде всего, скажу несколько слов о самой церкви.
Я сейчас говорю о ней в привычном для большинства людей понимании: как о месте, где совершают богослужения. На самом же деле, Церковь – это совсем нечто другое. Церковь – это люди, общность людей, которых объединяет вера, но сейчас не об этом речь. И вот еще, сразу хочу заметить: мы еще даже не начали говорить, а уже столкнулись с некоторыми смысловыми трудностями…
