Не было слышно приказов командиров, шуток и перебранки воинов, бряцанья оружия и даже шума ветра – на всем лежала печать тишины. Даже флаги Империи на островерхих башнях поникли в воцарившемся безветрии.
Белгор повернулся к солнцу. Последние лучи заката ласково коснулись его лица. Почувствовав тепло, он закрыл глаза, мысленно покинул мрачный гарнизон Хигхольм и перенесся на северо-запад. Перед его внутренним взором возникли стены совсем другой крепости. Ему привиделась столица Империи – Фергал с его светлыми просторными площадями, приветливой сенью садов в пойме реки, ароматом свежевыпеченных булок, беззаботным смехом девушек у журчащих городских фонтанов. Ах, как это было давно…
Белгор открыл глаза. Светлое видение мгновенно рассеялось под тяжелым, угнетающим видом пограничной крепости. И Белгор вдруг понял, что теперь его здесь уже ничто не держит. Он достиг того возраста, когда мог оставить службу и вернуться домой. Он еще не был стар, хотя чело его прорезали морщины, а голову тронула седина. Но рука в бою оставалась твердой, а удар – точным. До сего времени его удерживал в крепости только долг перед своими погибшими товарищами. Но их уже как год нет…
Все это время Белгор искал малейшего повода отомстить за их гибель, бросаясь в каждый бой, как в последний, отдавая все силы победе. Однако с течением времени этот запал иссяк. Вначале капитан верил, что нанесшая ему удар нежить осталась целой и невредимой. Это с ней по большому счету он искал встречи. Но проклятой эльфийки больше никто не видел.
– Если ее не стало, – прошептал воин, – нет смысла искать встречи с ней.
Он уже не юный латник, чтобы бегать по холмам, как молодой олень. Подумав об этом, капитан прикусил губу, словно устыдившись своих мыслей. Но без этой ясной цели жизнь на границе потеряла для него весь свой смысл. Нет, он не испугался, просто… Просто он неимоверно устал. Ему давно хотелось вернуться в свой небольшой уютный дом, затерянный в лабиринте улиц столицы, дом, в котором он не был уже тридцать лет. И он часто подумывал о том, как хорошо было бы разбить на маленьком клочке земли перед домом фруктовый сад.
– Хотя «сад» это громко сказано, ведь там уместятся всего три-четыре яблони, это его любимое дерево. Но как же они будут радовать его своим цветом, нежным ароматом, легким, успокаивающим шелестом листвы и сочными сладкими плодами, особенно приятными после голых серых камней крепости, чахлой травы на склонах защитных валов и всех ужасов войны…
И Белгор понял, что окончательно решился. Он был опытным и уважаемым воином, его ценили очень высоко, однако сейчас он пойдет к коменданту Хигхольма и попросит отпустить его на покой без лишних церемоний и уговоров. И завтра он уже будет на пути в столицу… Не успел Белгор подумать об этом, как Сорг, высокий, статный воин лет сорока, одетый так же, как и капитан, в синий плащ и открытый шлем с т-образным вырезом, появился на крепостной стене. Увидев печаль на лице Белгора, комендант понял, о чем тот думает.
– Не хватает тебе твоих друзей, – сочувственно произнес Сорг. – Добрые были воины…
– И лучшие товарищи, – тихо отозвался воин. – Если б не они…
– Да, не всем так везет с друзьями. Ты так и не сдружился ни с кем с тех пор.
– Я лажу со всеми…
– Да, я знаю… Тебя уважают в крепости, ты обучаешь молодежь всем тонкостям военного искусства…
– Что толку, если все они обречены… – не сдержался Белгор.
