Увлеченно, простодушным голосом человека, обращающегося больше к самому себе, чем к своим слушателям, Дэйзи давал пояснения и комментарии к фотографиям людей, таскающих 3,5-дюймовые реактивные снаряды на крышу здания; кучкам рядовых, валяющих дурака перед деревянной хижиной, в которой вскоре разместится РПК[44] Уилсон Мэнли; солдатам, дымящим травкой; солдатам, спящим на пыльной пустоши, очень похожей на зону высадки Сью; простоволосым ухмыляющимся солдатам, позирующим с безразличными ко всему молодыми вьетнамками…
– А вот этого парня, смотрите, я не знаю, – показал Дэйзи. Как только Конор увидел лицо, его словно оглушило и он едва слышал голос адвоката: – Здоровый тип, тот еще сукин сын, да? И похоже, мутил с этой крошкой.
Дэйзи искренне заблуждался. Должно быть, новая жена перезапустила его гонады – зачем же еще он возвращался домой в четыре тридцать пополудни?
Солдатом-здоровяком со спущенной на шею банданой был Тим Андерхилл. А «крошка», один из его «цветочков», – юношей, настолько женственным, что запросто можно было принять за девушку. Улыбаясь фотографу, они стояли на узкой улочке, запруженной джипами и рикшами, то ли в Дананге, то ли в Хюэ.
– Сынок? – окликнул его Дэйзи. – Ты в порядке, сынок?
На секунду Конор задумался, отдаст ли ему Дэйзи фотографию Андерхилла.
– Ты малость побледнел, сынок, – заметил Дэйзи.
– Не волнуйтесь, – ответил Конор, – все хорошо.
Остальные фотографии он просмотрел на скорую руку и сказал:
– Поверьте мне на слово, черта с два такое забудется…
Позже Бен решил, что для отделки кухни необходима еще одна пара рук, и нанял Тома Войцака.
Конор опоздал на работу на несколько минут. Когда он вошел в разгромленную кухню, увидел расслабленно привалившегося к каркасу новой перегородки незнакомца с длинными тронутыми сединой светлыми волосами, завязанными хвостом. На незнакомце была поношенная водолазка под клетчатой рубашкой. Под пивным пузом висел потертый пояс для инструментов. На переносице виднелась свежая ссадина, на сбитых костяшках пальцев – ссадины подзажившие, цвета пережаренного тоста. Белки глаз – в красных прожилках. В памяти Конора словно всплыл пузырь, лопнувший незабываемой вонью горящего дерьма, облитого керосином. Вьетнам, рядовой-пехотинец.
Бен Рем вместе с другими плотниками и малярами сидели или развалились на полу, потягивая из своих термосов утренний кофе.
– Знакомься, Конор, – сказал Бен. – Том Войцак, твой новый партнер по отделке кухни.
Несколько мгновений Войцак оторопело смотрел на протянутую ему руку, затем с неохотой пожал ее.
«Ну-ка, ублюдки, пейте до дна! Эта хренотень – настоящий бальзам для души!» – вспомнилось Конору.
Все утро они молча обшивали гипсокартоном стены кухни – каждый свою.
После того, как в одиннадцать миссис Дэйзи принесла кофейник свежего кофе и удалилась, Войцак прорычал:
– Видел, как она подвалила ко мне, а? Еще до того, как мы здесь закончим, я окажусь в спальне этой сучки и оприходую ее прямо на полу.
– Кто б сомневался! – рассмеялся Конор.
Войцак в мгновение ока пересек кухню, оставив на полу парящую лужицу кофе и крутящуюся чашку, подлетел вплотную к Конору и, оскалив зубы, прошипел ему в лицо:
– Не вздумай мне помешать, педик, иначе я тебя грохну.
– Отвали, – Конор оттолкнул Войцака. «Сбить его с ног ударом головы, войти в клинч и размять его адамово яблоко ударом с левой», – мелькнула мысль, но тут Войцак отряхнул плечи, словно прикосновение Конора испачкало его, и отступил.
