Кокомеренские истории - страница 7

«Мое тело полетело», – с придыханием говорила Зарина в постели и каждый раз показывала Кыялбеку, что нет ничего, что может быть неподвластным ей в искусстве горячей любви. Однако, очень скоро ему стало тяжеловато летать вместе с ней, а неспособность угнаться за её страстными фантазиями стала даже создавать у него странные фобии.

По ночам ему снилось, что он заклинатель змей, но не в чалме и халате, а в цивильном костюме, а вместо дудочки у него в руках дорогой смартфон, которым он управляет процессом. Разноцветные змеи вьются у его ног, складываются кольцами, распускают капюшоны, смотрят на него большими немигающими глазами и подобострастно улыбаются большими змеиными ртами. Они ползут по его ногам, залезают под штанины, шевелят материю, поднимая ее бугорками всё выше и выползают из-под ремня, медленно приближаясь к груди. Страшно не было. Холод змей даже сначала приятно щекотал и освежал, но потом становилось трудно дышать, руки и ноги переставали слушаться, и он со страхом просыпался в поту и с неприятным осадком на душе. В сны он особо не верил, но чувство тревоги еще потом долго не покидало его.

«Уфф, надо пешком почаще ходить», – говорил он себе, – «а то совсем форму потерял, зажирел». Страстные полеты с Зариной с каждым разом утомляли его всё больше, и поэтому их встречи становились всё реже, а поиски Кыялбеком чего-то нового, но другого, опять стали для него актуальными…

И вновь судьба не заставила себя долго ждать. Ищущий обязательно найдет свое, особенно если он является высокооплачиваемым главой крупного холдинга.

Она одиноко стояла в фойе гостиницы, где с минуты на минуту должна была открыться общенациональная конференция «Историк года». Холдинг Кыялбека часто выступал спонсором подобных мероприятий, а эта конференция еще имела и глубокий политический смысл. Приз историка года должен был получить аксакал, написавший фундаментальный, а главное своевременный труд о славных детских годах трех выдающихся политиков страны.

Кыялбек, опаздывая, уже было забегал в конференц-зал, но тут его взгляд задержался на её стройной фигуре.

– А вы почему не заходите? Сейчас начнется самое интересное, – он остановился и неожиданно для самого себя поклонился ей. Раньше он такого никогда не делал. Наверно, на этот необычный шаг его подтолкнул её грустный интеллигентный взгляд.

Позвольте представиться, Кыялбек Байкулович, – не отводя взгляда от её печальных глаз, сказал он.

– Знаю, – она медленно взмахнула длинными красивыми ресницами. – Вы генеральный директор главного спонсора этого мероприятия.

– Ландыш Эмильбековна, – она протянула изящную руку.

– Ландыш? Какое красивое имя, – он снова неуклюже нагнулся и теперь зачем-то поцеловал протянутую руку. Кожа была нежной и ожидаемо пахла тонкими духами.

– Знаю, – вновь ответила она. – Мои родители любят цветы, – она едва заметно улыбнулась и кокетливо прищурилась, как будто действительно знала про него всё до мелочей.

Слово «знаю» вообще органично подходило ей. Она действительно много знала. Но главное, что она знала – это что жизнь сложная штука и надо очень стараться, чтобы преуспеть в ней.

Ей было немного за тридцать и у неё был семилетний сын, которого она растила одна. Будучи кандидатом исторических наук, она могла часами увлечённо говорить про Великий Кыргызский Каганат или античную культуру Древней Греции, но особенную страсть она проявляла к временам эпохи Возрождения и итальянским мастерам искусства. Впрочем, ей нравилось абсолютно всё, что имело отношение к Италии. Такие имена, как Гуччи, Версаче и Армани, вызывали у неё не меньшую симпатию, чем Ботичелли, Тициан или Рафаэль.