– Он был свернут или расправлен? – прервал шпиона Ежов.
– Листок-то? Так это, – растерялся худощавый. – Не помню.
– Что? – взревел Валентиныч. – Где он? Давай его сюда!
– Вот, пожалуйста, – и шпик протянул письмо.
– Так-так… Сложен в несколько раз, – шеф защитников прищурился. – Неужто не читали, гражданин Белинский?
– Не читал, – буркнул Игорь. – Больно надо.
– А сгорело-то прилично. Эх! – разочарованно выдохнул Ежов. – И вот оно вам надо было, а, Игорь Владимирович? Вы ведь серьёзный человек. В администрации второй год работаете, семьянин порядочный, дочка вот родилась. Принесли бы нам эту бумажку, да и всё. Стоило оно того?
– Отпусти его, Валентиныч, – вмешался Хруст. – Хоть я и не понимаю, в чём дело, но Игорь здесь точно не причём. Вся вина лежит на мне.
– А я тебе сейчас всё объясню, Костенька, – ехидно начал Ежов. – Тощий этот, коллега твой покойный, в последнее время вёл себя весьма подозрительно. Мы присматривали за ним, как могли, но парень был довольно скользкий и все наши хвосты быстро обрубал. На вопросы о том, ходит ли он куда-нибудь, помимо мест, указанных в задании, Тощий всегда отвечал отрицательно. При этом он вечно повторял, что у каждого порядочного зоолога есть свои тайники, но их посещение отклонением от указанного курса не считается.
– Всё верно, – кивнул головой Костя. – И у меня есть тайники, ничего плохого в этом нет.
– Да знаем мы про эти ваши тайники, – отмахнулся Ежов. – Дело в том, что обычно зоологи ходят к своим нычкам, не думая, что за ними следят. Они, конечно, озираются, и всё такое, но уйти от невидимой слежки не пытаются. Что касается Тощего, то, направляясь к тайникам, он вёл себя вполне обычно и, возможно, даже слишком раскованно. В таких случаях мы беспрепятственно отслеживали его путь вдоль и поперёк. Но иногда твой коллега направлялся явно не к нычкам, и в такие моменты он превращался в чёртового ниндзя.
– Ты параноик, Валентиныч, – сделал выводы Хруст. – Может, у него был какой-то особый тайник, который он берёг ото всех без исключения.
– Нет уж, гражданин Хрустов. Не может простой человек так быстро уйти от слежки. Складывалось ощущение, будто Тощий нырял в норы. Но откуда он мог знать, где они откроются? И как бы он смог оттуда выбраться? – Валентиныч помолчал, почёсывая затылок. – Ладно, посмотрим, что осталось от его записки. Надеюсь, она прольёт немного света на эту тёмную историю.
Ежов осторожно развернул обгоревшую записку и принялся её изучать.
– «Так уж вышло, что я тайно…» – прочитал он вслух. – Чёрт! На самом интересном месте обрывается! Это же надо было так обгореть! Холера! – сокрушался начальник. – Коротаев! Ты за каким чёртом Белинского в сортир пустил? Надо было сразу его брать!
– Виноват, товарищ командир, – протараторил шпион, вытянувшись по стойке смирно.
– Ясен хрен виноват! – прогавкал Валентиныч. – Костя, мил друг, давай-ка мы с тобой сейчас всё проясним. Выходит, что ты нашёл адресованную тебе записку Тощего и утаил это. Нехорошо получается, – он неодобрительно покачал головой. – А ну-ка расскажи нам, господин Хрустов, что там дальше-то было написано.
– Не расскажу, – отрезал зоолог.
– Ну вот и зачем тебе это, Костенька? Ты же уважаемый зоолог Ирия, – сказал Ежов, подняв указательный палец. – Никто тебя не обижает, привилегиями некоторыми пользуешься, всегда сыт и одет. Да и девка любая не прочь, так сказать, в женихи такого завидного мужика взять. Чем тебе плохо живётся? Давай по-хорошему, а?
