– Что-о-о? – голос девушки дрогнул. – Ты шутишь, да? Скажи, что шутишь?! Пожалуйста! – последнее слово она произнесла шепотом, и противные слезы все-таки покатились по щекам. Мать подошла ближе, вытирая влажные соленые дорожки.
– Малыш, это будет лучше для тебя, – мягко сказала она.
– Нет, мама, ты ошибаешься! – жалость к себе быстро перешла в злость. Алиса сделала шаг назад. О-о, как она сейчас ненавидела свою мать. – Ты сделала лучше для себя. Сбагрила меня в эту дыру к бабке, которую я знать не знаю, и радуешься. Еще бы, выкинула свою дочь как списанную вещь и теперь заживешь…
– Не говори так! – перебила ее мать. – Ты сама в этом виновата. Сколько раз я тебя просила быть благоразумной и вести себя нормально, а не как избалованный и обиженный подросток.
– А может, я именно такая? М-м…? Не думаешь? Есть в кого.
Мать фыркнула.
– Точно не в меня. Я была не такой.
– Да, а что тогда сбежала из этой дыры, да еще и залетела непонятно от кого.
Изо рта Алисы сочился яд, но она не могла остановиться. Злость так и плескалась в ней. Хотелось орать и топать ногами.
– Хватит, – осадила ее мать. – Будет так, как я скажу. Разбери лучше свой чемодан. После ужина я уеду.
И Анна, обойдя дочь, вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
– Ну и катись в свою Москву! – крикнула Алиса и, подойдя к кровати, рухнула на живот и беззвучно зарыдала. В душе разрасталась настоящая дыра боли и сожаления. В голове девушки промелькнула мысль: «А что если она доведет бабулю, да так, что та сама отправит ее обратно к матери»? Идея была рабочей, но Алиса решила, что подумает об этом позже.
А сейчас хотелось только плакать.
Устав жалеть себя и реветь, Алиса поднялась с кровати. Волосы перепутались, на лице остались черные разводы от туши. Подойдя к окну, девушка отодвинула тюль и распахнула створку шире, опираясь на подоконник. Тот был широкий, и при желании можно было бы сесть на него. Алиса потянулась вперед, вдыхая сладкий аромат сирени, который принес теплый ветерок. «А может, здесь не так уж и плохо», – пронеслась мысль в ее голове. За ароматом сирени прилетел запах еды. Алиса обернулась к закрытой двери комнаты, прислушалась, но, кроме шума ветра, доносившегося из окна, ничего не услышала. Вид открывался на улицу к забору и калитке, за которой все еще стояла машина матери. «Быстрее бы ты уехала», – очередная мысль, и девушка направилась в сторону выхода. Ей хотелось в туалет и умыться. Кожу лица стянуло от слез, а еще голова противно гудела.
Дом был небольшой, и даже при всем желании Алиса бы не заблудилась. Ванную комнату нашла быстро, дверь той оказалась напротив двери в ее спальню. Умывшись холодной водой, девушка посмотрела на свое отражение в зеркале. Лицо красное, опухшее от слез. Губы искусаны. Алиса была настолько вымотана эмоционально, что единственным желанием было лечь в кровать и уснуть, а лучше – проснуться и понять, что это лишь страшный сон. Только Алиса прекрасно понимала, что это не сон, и теперь ей предстоит жить с бабушкой в чужом доме и городе. А еще и в школу новую пойти, где эта же бабушка – директор. Сама виновата, чего хотела доказать матери своими истериками? Чтобы та обратила внимание и увидела, что у нее есть дочь, с которой нужно общаться и хоть иногда спрашивать, как дела, а не видеться раз в неделю при хорошем раскладе и не откупаться кругленькой суммой денег.
