– Может, сегодняшняя ночь оставила неизгладимый след в его душе. Кстати, а почему цветы сюда прислали?
– Я ему твой адрес дала. Ну, чтобы не надоедал в случае чего.
– Вот спасибо, – обрадовалась я. – Надеюсь, привычку присылать цветы по утрам он скоро оставит, потому что если Ромка… короче, он вполне способен переломать конечности твоему Петренко.
– А мне не жалко, – замотала головой Женька. – Лишь бы Ромочке в радость.
– Правильно тебя замуж никто не берет. Ты коварна и жестокосердна.
– Точно. Поехали в морг.
Мы спустились во двор, где на стоянке была моя машина.
– Ты чего вчера про поездку спрашивала, ну про то, что Пашкин дед возил их к месту своей службы?
Я коротко передала свой разговор с Кошкиным.
– Пашка сказал, может, и ездили куда, но он не помнит. Удивился очень, с какой стати это меня интересует.
– А ты чего?
– Воспылала бурной страстью, и с разговорами ему пришлось завязать. Думаешь, там в самом деле какие-то сокровища?
– Хрен знает. Теперь это дело милиции.
– А вдруг правда сокровища? Прикинь, мы найдем клад… Я бы тебя в Куршавель свозила.
– А то я без клада не могу туда поехать. И ты можешь, намекни своему Пашке, и, считай, ты уже там.
– Не интересно, – покачала головой Женька. – Вот если бы клад…
– Если бы клад, старикану ничто не мешало самому его найти. А он шестьдесят лет ждал неизвестно чего.
– Тоже верно, – пригорюнилась Женька. – А вдруг он какой-то особенный?
– Старикан?
– Клад. Вдруг его просто так не возьмешь?
– А мы, конечно, возьмем?
– Конечно. Лишь бы знать, где искать. Кошкину жалко, – вдруг вздохнула Женька. И я поняла: ее, как и меня, не оставляет чувство вины, и замолчала.
Ольга в компании нескольких женщин ждала нас возле своего подъезда. Они проводили нас напряженными взглядами.
– Соседки, – пояснила Ольга. – Весь дом уже знает. Такое несчастье. – Она заплакала, достав платок из сумки, и принялась рассказывать, как ей сегодня позвонили из милиции. – Ее в лесу нашли, недалеко от города. Там место тихое, жилья поблизости нет. Дачники на озеро пошли, ну и наткнулись на нее. Она возле дерева сидела, вроде как отдыхала. Только они сразу поняли… и в милицию.
Мы с Женькой переглянулись:
– Ее убили?
– Ничего такого он не сказал, ну, тот парень, что звонил.
Мы переглянулись вторично.
– Вот ведь, – вздохнула Ольга, вытирая слезы. – Был человек, и нет человека.
Мы подъехали к моргу ровно в одиннадцать. У дверей пасся следователь, который по иронии судьбы оказался нашим знакомым, что нас совсем не обрадовало.
– Аркаша, – буркнула Женька. – Надо бы хуже, да некуда.
Увидев Ольгу, Аркаша скроил скорбную мину, но тут же заметил нас и пакостно ухмыльнулся:
– Кого я вижу, великий русский писатель и цвет нашей журналистики.
– А ты все борешься за звание лучшего следователя, – съязвила Женька.
– Вы чего приперлись? – насторожился Аркаша.
– Группа поддержки. Ольга Алексеевна покойников боится.
– Боюсь, – закивала Ольга. – Теперь недели две точно не уснешь. Может, я как-то издалека? – Она тут же устыдилась своих мыслей и тяжко вздохнула.
– Не возражаешь, если мы вместе с ней пойдем? – спросила Женька.
– Вас в дверь не пусти, вы в окно полезете. Только я не пойму, какой вам интерес?
– Мы тебе о нем потом расскажем.
Тут я подумала, что мне идти вовсе ни к чему, раз Кошкину я видела только на фотографии, но, вздохнув, побрела за Женькой. Если честно, покойников я побаивалась, но решила, что сейчас не то время, чтобы потакать своим страхам. Надо взять себя в руки. Можно вообще на нее не смотреть, просто постою рядом с Женькой.
