Я все смогу и вытерплю, лишь бы добраться до моего Гудвина и вернуться в мой мир. Обязательно. Мне надо домой!
Тропинка как-то незаметно влилась в широкую дорогу, а до замка, казалось, было уже не так и далеко. Присев отдохнуть у обочины, я стала размышлять, как явлюсь в замок, что скажу. И поняла, какая же я растяпа, надо было поспрашивать у Митрины, пусть бы научила. Как вести себя, что говорить — это же важно! Впрочем, Митрина под конец так настойчиво выставила меня за порог, что вряд ли можно было задержаться и задавать ей вопросы.
То, что я растяпа, очевидный факт, потому что мне следовало быть осторожней и смотреть по сторонам. Так нет же! Забыла обо всем и обо всех, пыталась представить, что ждет меня в замке этого, как его... именя?
Имень — это по-нашему местный граф? Или сошка помельче? Митрина сказала, что я, может быть, полечу на рухе — это что еще за летательный аппарат? Эти отсталые средневековые люди на чем-то летают?!
Тут, кстати, драконы есть. Но о том, что на драконах можно летать, знахарка не упоминала.
Да она о многом не упоминала! Прямо хоть возвращайся обратно и расспрашивай!
Рядом раздался короткий шорох, и — меня накрыло что-то темное и пыльное. Накрыло, скрутило, повалило, пыль забилась в нос. Я рванулась, пытаясь освободиться, что есть силы ударила кого-то локтем, коленом — поняла уже, что меня удерживают сильные мужские руки. Добилась лишь того, что крепкий кулак ткнулся под ребра.
— Тихо ты, дура!
А голос-то, вроде, знакомый. Мельник, точно он!
— Веревку давай! — велел кому-то мельник, — эй, шевелись, остолоп!
Желаемое он получил и принялся меня связывать, обмотал так, что и шевельнуться было невозможно — длинная оказалась веревка.
— Отпусти меня, мельник! — завопила я, — именю на тебя пожалуюсь! И магу! Мало не покажется, понял?
Выкрикнула, даже не думая, что говорю. И про именя вспомнила, не запнулась, и про мага!
— Эй смотри, отец, что говорит, а если и впрямь... — сказал... ну, да, тот парень по имени Эвер, точно он.
— Заткнись, — посоветовал ему мельник, — без тебя тошно. Давай флакон, ну!
Я уже поняла, что кричать бесполезно, и соображала, как договориться? Что ему там от меня надо? В рабство сдать именю? Вот уж добрый человек! Сказать ему — согласна, дескать, сдавай в рабство, я не стану жаловаться? Аж тошно стало от мысли, что такое скажу.
— Открывай флакон! Вот бестолочь, и в кого только... — рычал мельник.
Вдруг на мою грудину что-то сильно надавило, так, что я резко выдохнула, а вот вдохнула... Вдохнула я что-то сладко-пряное, и, в общем, приятное, но что?..
— Ты меня травишь, паразит? Не смей! — заорала я и забилась в своих путах, и часто задышала, и снова постаралась объяснить, что о нем думаю...
Вместо слов из моего горла вырвался хрип и какой-то звериный вой.
— О, готово, — порадовался мельник. — Всего делов-то...
И сдернул с меня мешок. И чистый свежий воздух показался таким вкусным.
— Как ты, девонька? — мельник заботливо склонился надо мной. — Эй, погляди-ка, а ведь она и девка стала ничего, на чучелко уже не похожа, — это он сказал сыну, который в ответ что-то промычал.
Из моих губ опять вырвался лишь вой.
— Теперь, значит, немая будешь, — сообщил мне мельник даже как-то по-доброму. — Я загодя заклятьем запасся, у мага купил, так что ничего не поделаешь. Вот что, девка, ты тут чужая. Те, кто видел, как тебя нашли, уже про то забыли. Люди хорошие, меня не выдадут. Раз пришла такая удача — не упущу, нет. Дочку я уже просватал, ни к чему ей к именю идти, а сын мне и подавно дома сгодится, поняла? На знатную ленну ты что-то не тянешь, так что вряд ли с меня за тебя спросят. А вот за безумную сойдешь. Верно ведь? У меня как раз племянница безумная была, не немая, правда, но кто об этом помнит?
