Колчан калёных стрел - страница 17

– Я, между прочим, хотела сюда тумбу передвинуть, – тускло сказала Зоря и скорчила гримасу койке, словно та живая была.

Потом вдруг будто очнулась – станом даже изменилась, выровнялась, закаменела. Все еще не глядя на соседок, обхватила себя руками и отошла к окну. К ней метнулся Воробей, сел на плечо, затрещал что-то на ухо – тихонько да ласково. Старшая ведьма выдохнула громко и дико как-то, зашептала в такт с пернатым.

– Это моя, стало быть? – просипела Огняна, указывая подбородком на койку, всё ещё мелко подрагивающую сильно провисшей сеткой. – Ну хоть не второй стол, и то слава богам.

Не дожидаясь ответа, душегубка стянула через голову остатки ворота, потёрла горло холодной ладонью. Шея у неё и без того болела частенько – развлечения ифритов с виселицей даром не прошли. Теперь же седьмицы две беспрестанно мучить станет.

Медленно поднявшись с пола, Рештовская столкнулась взглядом с Ясной. Рыжая смотрела ей в глаза, но как-то так смотрела, что душегубка поняла – эта, в отличие от Лешак, которая по тумбе убивается, все шрамы разглядела. И от меча, что через всю грудь шёл. И два от стрелы на левой руке. И, может статься, даже отметину от петли под ухом. Огняна в ответ грустно улыбнулась поджатыми губами и покачала головой – не нужно, пожалуйста. Она ненавидела, когда её жалеют.

Ясна прикусила губу, отвернулась, перекинула Огне казённую футболку с койки. Та поймала, невольно порадовавшись, что хоть здесь справилась, принялась крутить в руках. Нашла горловину, неумело всунула голову. Рыжая меж тем нырнула в шкаф, достала одеяло и пушистые тапочки. Тапочки положила перед душегубкой, пристроила одеяло на ее кровать. Сказала тихо очень:

– Сапоги жалко.

– Любит он обувку, тварь сучковатая, – странным голосом ответила Зоряна. Совсем странным, словно плакать собиралась. Потом злобно прищурилась, подошла к столу, подхватила из угла и перевернула над ним мусорное ведро. Ошметки, огрызки, обрывки рассыпались по столешнице и засосались внутрь. Старшая ведьма вослед злобно рыкнула:

– Приятного! – и от души долбанула по столу ведром.

Ведро, ясное дело, доски тоже немедля затянули. Зоряна глубоко вдохнула, повернулась, уставила глаза на душегубку и продолжила уже твердо и жестко:

– Не подходи к нему, не смотри, даже не дыши рядом! Слышишь, Решетовская? Не желаю о твоем бездыханном теле надзорщику докладывать!

– А то он, как придёт, так и не заметит, – фыркнула Огняна, и обе расхохотались.

Ясна закатила глаза, подошла к двери и прислушалась к коммуналке. Еще послушала, вздохнула:

– Ну всё, ванну Теф занял, поёт.

Старшая ведьма скрестила на груди руки и принялась изображать из себя наставника:

– Значит так, Огняна, внимай: если Воробей «Полундра» вопит – волшебное что-то будет, делай что хочешь, но от соседей закрывай.

– С соседями не ссорься, если что – мне скажи. Нам положено с неволшебными в мире и благости жить, – поддержала рыжая.

– Подарки принимай осторожно, нам можно только то, на что заработали, или нам от чистого сердца подарили.

– Не вздумай есть ту гадость, которой эта тварюшка кормит, – Ясна кивнула на волшебный стол. – Мы сами готовим.

– Надзорщику не перечь, он…

– Мо-о-о-лчать! – рявкнул со шкафа Воробей совсем человеческим голосом.

Девчонки весело переглянулись, но послушно умолкли. Решетовская улыбнулась – уж больно знакомо птичка приказы отдает, почти по-ратному. Попугай перепорхнул на подоконник, оглядел Огню с ног до головы сначала одним глазом, потом другим и припечатал сурово: