– Я… – Мира, казалось, снова забыла о том, как дышать, – я буду стараться!
– Пока у тебя очень хорошо получается, – хотя со стороны было сложно сказать, насколько эти слова были правдой. Но осталось лишь довериться, – только говорю сразу: ученичество – это лет на двадцать-двадцать пять…
– Это надолго? – Мира моргнула. Фин подтвердил её догадку. – Я согласна! Только… что такое «ученичество»?
Эта ситуация ей показалась немного неправильной: наверное, нужно было сперва узнать, а потом согласиться, но радость, кажется, села плотной повязкой на глаза, мешая думать о чём-то, кроме того, что она больше не будет одна.
– Ученичество – это особый вид взаимоотношений между людьми, в котором один выступает учителем, – наёмник развёл ладони, разделяя воздух, – тем, кто даёт знания и к кому относятся с уважением и почтением, а второй – учеником, получающим эти знания и слушающим учителя. И первое, чему хочу сразу тебя научить, – он сложил руки в замок, – никогда не соглашайся на то, что не до конца понимаешь или чего не знаешь. Это может закончиться очень плачевно.
Мира зажмурилась. Всё-таки не ошиблась. Вернее, ошиблась, но хотя бы это поняла.
– Фин был спокоен, вот я и согласилась, – заёрзав на месте, она всё же взяла себя в руки и постаралась выдохнуть как можно медленнее, – я всегда хотела путешествовать с кем-то и узнать обо всём вокруг. К тому же, вы сильный и много чего знаете, а у меня, похоже, много проблем, так что мне лучше держаться поближе к кому-то, вроде вас. Вот и выпалила сразу от радости.
– Фамильяр – это, конечно, очень хорошо, – мужчина хмыкнул, – но в любом случае, лучше сначала уточнить все детали, а уже потом делать выводы. Как минимум, фамильяр может ошибиться.
– Фин не ошибается, – Мира поджала к груди колени, прижимаясь лицом к соколу.
Вообще-то, как она успела заметить, птицы подобного поведения не то что не любили, а попросту не позволяли, но Фин не выказывал ни капли недовольства. Ни разу. Более того, он сам забирался к ней на колени и подставлялся под любые поглаживания и почёсывания.
– Хочется в это верить, – наёмник кивнул, – но не стоит слепо всему доверяться – никто не может быть уверен в том, что произойдёт в следующую секунду. к тому же, когда ты понимаешь, почему фамильяр разрешил или запретил тебе что-то делать, ты начинаешь лучше понимать мир вокруг себя, а не просто как слепой щенок ползать за мамкой.
Мира тихонько прыснула, вспомнив слепых щенят, которых она видела в доме у старушки Нэн.
– Я буду стараться, правда, – она улыбнулась и подняла взгляд на наёмника, продолжая выглядывать из-за Фина, – расскажете, что от меня требуется, если я буду ученицей?
– Насчёт ученичества, – наёмник сел иначе, поджав колено и положив на него руку, – условия простые: споришь со мной только тогда, когда у тебя есть аргументы против. Просто доводы «Не хочу», «не интересно», «не буду» не принимаются. Вопросы задавать не боишься. Глупые вопросы те, которые не заданы. Если ты пытаешься думать – ты уже молодец, даже если думаешь неправильно. Если я тебе говорю что-то делать – выполняешь. Даже если я говорю молчать и какое-то время ничего не спрашивать.
– А что это за ситуации? – Мира выпрямилась. – Вдруг у вас не будет возможности мне об этом сказать?
Внезапно из дальнего угла пещеры раздалось блаженное бульканье.
Украдкой взглянув на источник таких звуков, Мира увидела, как Элизабет, закатив глаза, тёрлась мордой о брошенную ей гальку. Странно, что сейчас жар от камня совершенно не ощущался, как прежде.
