Пройдя ворота, оба быстро пошли по залитой лунным светом дороге к Гумнову. Лошадей решили не брать – слишком шумно – ни к чему лишние свидетели. Иван и Проньку-то взял с собой не только лишь потому, что отрок кое-что знал про Марфену с Маврей, но и – на всякий случай, от излишних слухов. У парня должно было создаться такое впечатление, будто бы это он, Пронька, и виновен в сегодняшнем ночном вояже – он ведь рассказал Ивану о намерении Марфены. Так что, ежели что… Главное, чтоб Евдокся не догадалась, зачем Раничев на самом деле ходил к ведьме – изведется вся.
От Обидова до Гумнова было версты две, если срезать лесом, или две с половиной – ежели по дороге, и чуть больше – берегом. Решили идти берегом – банька-то у Марфены явно стояла недалеко от реки.
– У меня тут челнок в кусточках, – неожиданно к месту вспомнил Пронька. – Может, на нем?
– Давай, – согласился Иван. – Только тихо.
Вытащив из кустов челнок – хорошо, не рояль – они быстро поплыли вдоль берега, стараясь не цеплять веслами мели, и вскоре оказались у Гумнова – в деревне гулко залаяли псы.
– Греби к берегу, – приказал Раничев. – Вылезаем.
Челнок легко ткнулся носом в прибрежный песок, Иван даже не замочил сапог, а Пронька вообще был босиком.
– Вон, там ее банька, – отрок показал рукой куда-то вперед, за кусты и запоздало предупредил: – Тут ручьишко, осторожнее, господине.
– Спасибо, уже попал, – едва не упав, язвительным шепотом отозвался Раничев. – Долго еще идти?
– Вона!
Из оконца маленькой баньки вдруг пальнуло тусклым желтоватым светом.
– Обе здесь, – уверенно кивнул Пронька. – Колдуют! Сейчас незаметно к окошечку…
– Жди на улице, – безмятежно бросил Иван и, ничуть не таясь, отворил дверь. – Можно к вам, женщины?
Марфена – бесстыдно голая, с намазанной каким-то дурно пахнущим маслом кожей, испуганно бросилась в угол. Старуха же ничуть не испугалась и словно бы ждала Ивана.
– Пришел? – скривив губы, как ни в чем не бывало осведомилась она, этакая классическая ведьма, баба-яга – страшная, горбоносая, с торчащими в уголках рта клыками.
– Спросить кое-что хочу, бабуся, – вежливо сказал Раничев. Старуха кивнула:
– Спрашивай.
Иван без слов посмотрел на Марфену.
– Выйди, – приказала девушке ведьма. – Там есть кое-кто, у бани. Можешь развлечься, хе-хе!
Марфена, не одеваясь, вышла, и снаружи послышался шум.
– Ну? – Мавря нетерпеливо взглянула на гостя, в желтоватых глазах ее стоял жуткий нечеловеческий холод – Иван явно чувствовал его, даже озяб…
– Мои дети…
– Знаю, – старуха осклабилась. – Я многое ведаю – на то и ведьма. Что же про твоих детей… Дай руку…
Иван протянул ладонь.
– Не ту, левую… Видишь свой перстень? На том же месте отметины и у твоих чад. Нехорошие, злые отметины… Чье-то колдовство… Нет, даже не колдовство… его последствия… Что-такое… как волны от корабля. Что-то нужно закрыть…
– Что?!
– Тебе виднее.
Раничев схватил старуху за плечи:
– Ты можешь спасти моих детей, бабка? Я заплачу щедро!
– Нет, – ведьма покачала головой. – Их спасешь только ты сам.
– Как?
– Не знаю. Я лишь могу отсрочить их смерть до следующего лета.
– Спасибо и на том, – Иван облегченно улыбнулся. – Тебе нужно золото?
– Нет, – старуха сверкнул глазами и неожиданно попросила: – Отпусти Марфену.
– Что? – не понял Иван. – Но я же…
– Она все еще любит тебя… И я хочу, чтобы эта любовь умерла. Марфена должна стать ведьмой.
– Но что я могу?
– Вот! – колдунья протянула Раничеву корец с каким-то дурнопахнущим зельем. – Выпей. Ну, не бойся!
