Веня все еще допускал, что это у него белая горячка. Никогда ведь не знаешь, в какой момент она приходит и что вытворяет с сознанием. А к этому давно шло. На самом деле он, Веня, может лежать сейчас в ванне или даже под столом на кухне и пялиться невидящими глазами в пустоту. А еще, может быть, он давно захлебнулся собственной рвотой и умер. А вокруг – ад. Ну, такой вариант ада.
Котлов было шесть штук. Возле одного из них стояла лестница метра четыре в длину, доходившая почти до края. Веня прикинул, что если поднимется, то сможет заглянуть внутрь котла.
От котлов исходил пульсирующий жар, воздух, смешиваясь с холодным ветром, дрожал. Веня мгновенно вспотел от лба до пяток, но все равно поднялся по лестнице наверх, схватился за теплый толстый край, свесился и опустил голову в густой белый дым.
Он думал, что увидит души мучеников, которые медленно варятся в собственной крови, в кишках и внутренностях. У них должны были быть зашиты рты, чтобы крики скапливались внутри, причиняя еще большую боль. Веня даже мысленно подготовился к тому, что за спиной появится краснокожий бес, скрутит Вене руки, воткнет иголку в губы, а потом сбросит в котел, к остальным. Потому что это был бы правильный выход из положения. Потому что Веня, мать его, заслужил.
Но он сначала ничего такого не увидел. Сквозь дым едва различалась бледно-молочная поверхность, которая пузырилась и шевелилась. Как будто котел был наполнен желе. Пузыри вздувались, натягивались и беззвучно лопались. Крупные вязкие капли падали на поверхность и сливались с ней.
А потом Веня заметил какое-то движение в желе. Из густой массы показалась человеческая кисть с растопыренными пальцами. Она растеклась, но тут же появилась другая кисть, а за ней еще одна. Сразу за кистью вылезло лицо – на его щеках лопались пузыри, оставляя вязкие и тут же затягивающиеся дыры. Лицо открывало и закрывало рот, как рыба. А изо рта вылезла еще одна рука – по локоть, – застыла на поверхности и растворилась.
Веня смотрел как завороженный на калейдоскоп рук и лиц, что плавали в жидкости, лопались и растекались. Страшное и завораживающее зрелище. Теперь вдруг стало совершенно ясно, что это не белая горячка, не сон и не бред. Это – действительность.
Бурлящая жидкость напомнила Вене о мыле. Где-то он видел, как варят мыло – в таких же огромных котлах, при высокой температуре. Потом добавляют красители и ароматы, разливают по формам и оставляют застывать. А из форм получаются или овальные бруски с запахом смерти, или такие вот лица и руки…
Веня с ужасом бросился с лестницы вниз, едва не упал. Котлы нависли со всех сторон. А вот ванны и занавески, клочка реальности с кафельной стеной, нигде не было видно.
Под ноги шлепнулся кусок дымящейся рыхлой пены. Потом еще один. Пена посыпалась откуда-то сверху, будто кто-то выбрасывал ее из котлов. Горячие тающие капли обожгли кожу.
Следом подоспели звуки кипящей и булькающей жидкости. К острому химическому запаху прибавилась едкая вонь гари.
Веня побежал, пытаясь увернуться от сыплющихся хлопьев. Пена падала на пол и тут же растворялась, оставляя буроватые следы. Где-то над головой пыхтела, хрипела, лопалась вязкая белая масса.
Котлы расступились, под ногами оказался пол из старых скрипучих досок. Веня уперся в деревянную дверь синего цвета. Пена больше не сыпалась, звуки стихли, а запахи стерлись.
