Колдун. Чужое сердце - страница 3

Меня сбила блондинка, время замедлилось, и я успел заметить в ее правой руке мобильник. Еще банальнее. Потом мозг просто взорвался от боли, но ее тут же отсекло. Со временем я пойму, что мне переломало позвоночник и ноги и что жить мне оставалось всего несколько секунд. Сейчас же я уставился в небо. Луна сегодня была удивительно большой и какой-то не такой, на миг мне показалось, что она живая и… подмигивает мне? Последняя картинка – черная вода, жадно распахнувшая свою пасть.

– Шевелись, вонючее отродье скилса! – Ози, сын графа Фрида Гайнеского, отвесил мне смачную оплеуху.

– Слушаюсь, ваше сиятельство. – В который раз до боли сжимая зубы, еле сдерживая себя, я поставил на стол перед полноватым ублюдком блюдо с фруктами и, не разгибая спины, отошел в дальний угол обеденной, где уже собрались другие слуги.

– Отец, мне нужен другой личный слуга, а то этот говнюк уже бесит! – Ози еще в прошлом сезоне стукнуло восемнадцать. Но его голос все еще был высок и тонок, а вкупе с дурковатой физиономией и пальцами-сосисками создавалось впечатление, что он перекормленный поросенок.

Впрочем, если посмотреть на его родителей, то все сомнения в предках семьи Гайнеских отпадут. Мать – пышная дама с огненно-рыжими волосами и крупным лицом, и, несмотря на невероятное количество парфюма, от нее постоянно пахло потом. Сейчас, когда она ела, хотя вернее будет сказать – поглощала пищу, из огромного декольте чуть ли не вываливалось вымя, по ошибке обзываемое грудью. И слава здешним богам, мне не позволялось разгибаться, иначе заблевал бы всю залу.

Глава семьи тоже был неплох. Если поставить рядом сыночка и мать и помножить их размеры на полтора, то получим самого графа. Вечно сальные, редкие волоски, высокий лоб и поросячьи глазки, но при всем при этом он всегда держался как король мира. Конечно, все это только показуха, в самом начале моего пребывания в мире Ангадор в замок зарулил местный герцог. Тот оказался полной противоположностью Гайнеских. Высок, статен, широкоплеч и вечно придерживался за эфес клинка. В каждом его движении сквозила битва, желание растерзать глотку любому, кто осмелится встать у него на пути. Пожалуй, в другой обстановке я бы обязательно взял у него автограф, потому что по моим представлениям именно так должны были выглядеть дворяне.

Так вот, этот граф, совсем потеряв рассудок, решил, что ему все нипочем, и нахамил герцогу, а сынишка, по слухам, облапал его дочь. Герцог уезжал недовольный, а мне довелось увидеть, как гордый Фрид превращается в испуганного кабанчика, зажимающегося в угол при любом шорохе.

– Не понимаю, что тебе так в нем не нравится? – пищала графиня: при своей комплекции она обладала на удивление визгливым голосом. – И на скилса не похож, хвоста нет, чешуи тоже, разве что воняет, ну так все смерды этим страдают.

Вот сучка. На секунду я потерял самообладание и, сжав кулаки, хрустнул костяшками. Вернув подобающий слуге вид, я вновь взмолился, чтобы ни один из «благородных» не услышал этого, еще одной порки мне не пережить.

– А сынок дело говорит, – встрял хозяин замка. – Отребью уже пятнадцать, выгоднее будет запечатать другого, а этого через декаду продадим на рудники.

– Спасибо, отец! – радостно вскрикнул Ози и, промокнув губы салфеткой, с ненормальной для своей комплекции скоростью выбежал вон.

По лбу скатывались крупные капли пота. Всего неделя! Это рушит все планы. Хотя тут я слегка улыбнулся, терять мне все равно нечего. Положение личного слуги ничем не хуже рабства, по сути оно им и является, просто по законам империи это самое рабство вроде как запрещено, но умные люди найдутся всегда. Теперь любой маг, вернее не любой, а специальной квалификации, мог наложить на разумного печать верности, обрекая того на вечное служение господину телом и душой. Единственная загвоздка состояла в том, что это колдунство закреплялось только при обоюдном согласии слуги и господина, но и эту букву закона можно обойти, всего-то надо найти глупенького деревенского паренька и предложить ему золотые горы. А кто откажется? Не отказался и молодой Ройс, утянув за собой старшую сестру. Самое обидное – ему уже все равно, а вот у меня уже целый год одни проблемы.