– Погнали в порт. – Странник был в немногословном настроении, но водитель уже научился понимать его, так что через несколько секунд машина, брызнув четырьмя фонтанами сухой красной пыли, рванула на север, к новому порту около столицы острова, посёлка Алофи, где уже заканчивалась подготовка к приёму транспортников Странника.
– Ну и дороги, – негромко, почти про себя бормотал Коля, слегка подпрыгивая на колдобинах и самозабвенно крутя руль. – Почти как у нас на Руси, только цвета другого. Как они тут ездят, по-черепашьи, что ли? Девушки тут, кстати, тоже как у нас, нет, конечно, не такие красивые, но в их цвете кожи и разрезе глаз что-то есть. Я вас, босс, могу познакомить с одной…
Хозяин уже не слышал его. Откинувшись на заднем сидении, в потоках приятного сухого и прохладного воздуха из климат-контроля, который сразу же наполнил машину, стоило закрыть окна, владелец заводов, газет, пароходов опять погрузился в мысли, прерванные поиском водителя и разговором с козой. Они его привели, долгими и сложными путями ассоциаций, к рассмотрению общего плана Эксперимента, к обмусоливанию давно обдуманных идей, поиску возможных ошибок и недостатков в схемах и решениях. Привычка, от которой он так и не сумел избавиться. От красивых воздушных картин он вернулся обратно на землю. В который раз! Он просто зациклен на этом и сваливался в мысленную яму каждый раз, каждый более-менее свободный огрызок времени, остававшийся от всех прочих дел, или когда переставал чётко следить за своими мыслями. Во время тренировок, виртуальных боёв с самим собой, у него не было такой идеи-фикс, потому борьба с таким не отработалась. Жизнь не похожа на её имитацию, даже если речь идёт о жизни мыслей.
Хоженый-перехоженный маршрут мысли, давно образовавшаяся тропинка по отросткам нейронов, через мостики синапсов – очень устойчивая система нервных клеток и их контактов от постоянного упорного хождения по кругу. И всё равно: каждое прохождение по циклу этого замысла, тропинке, на которой ему знаком каждый камень, цвет каждого листочка, запах каждого лепесточка, этот путь его вдохновлял, возбуждал, побуждал к активной деятельности, зажигал огонь в глазах. Особенно после того момента, как шестерёнки закрутились, как процесс двинулся и начали вырисовываться первые черты идеала, похожие, пусть пока туманно, на его умственные воздушные замки, когда умственный эксперимент начал слегка соприкасаться с реальным Экспериментом.
Идея эксперимента, который постепенно перерос в Эксперимент, зрела давно, сначала просто как сказочка на ночь, чтобы не скучно было засыпать. Сначала это была просто фантастическая идея, мечта, фантастическая настолько же, насколько и евгеническая. Мечта, которую нельзя показать другим, даже самый краешек. В толерантном обществе, стремящемся к равноправию и держащем ценность личности на небывалой высоте, даже заикаться о таких целях не следовало – сколько бы не было у тебя за душой миллиардов и странообразующих компаний. Так мысленный эксперимент по переносу опытов на животных в область человеческих жизней стал превращаться в Эксперимент, который надлежало реализовать в какой-нибудь дикой местности.
С появлением Дианы, и связанных с ней возможностей, влиянием, знаниям, деньгами, в конце концов, оказалось, что то, что раньше казалось невообразимым, раньше, когда ничего не было, кроме светлой головы, теперь стало возможно, реализуемо. И, что крайне важно, не просто реализуемо, не просто возможно, но и есть возможность самому, лично увидеть результат. Не просчитать его на невероятно мощной Диане, не смоделировать в искусственном мире, созданном в недрах неизвестно как устроенных электронных мозгов Дианы, а лично руководить, сдирижировать весь Эксперимент от начала до конца. Лично участвовать во всём. Зачать Эксперимент, воспитывать, направлять, делать работу над ошибками и, наконец, увидеть рождение, являющееся завершением.
