– Чего это вы на меня наговариваете, Александра Филипповна? За руку вы меня не ловили, засыпаю я раньше всех, сплю крепко, а уж кто там, что вытворяет, и знать не знаю, не ведаю.
Ну, как с такой разговаривать? За руку я её действительно не ловила. А Зина, после своих свиданий, на мои молчаливые упрёки говорила:
– Эх, Сашка, ничего – то ты ещё не понимаешь. Вот влюбишься сама и не будешь на меня такой букой смотреть. У тебя всё ещё впереди.
– Да, я и не тороплюсь. А любовь, кто её знает – как она приходит. Может и вовсе не придет. Это только в книгах пишут о возвышенных чувствах. Как оно в жизни будет никому не известно.
– Поживем – увидим, а сейчас спать. Как наши архаровцы, тебя не очень доставали?
– Не очень, не очень. Угомонились уже. Вот только мне очень спать хочется.
– Всё, всё, спим уже.
Утром, до подъема детей сбор вожатых, уточнение распорядка дня. Я сижу ещё полностью не проснувшаяся, Антон бодр, свеж, полон энергии, такое впечатление, что это я целую ночь гуляла, а он крепко спал.
Сегодня, пока Зина ходила в центральный корпус за «Пионерской» и «Комсомольской правдой» для проведения политинформации, у меня чуть не случилось ЧП. Все дети находились на площадке. Каждый был занят делом – близняшки перевязывали банты, мальчики играли в мяч, «царевна лягушка» хвасталась новым платьем (у неё их как у царицы Елизаветы на каждый день по несколько штук привезено). Оля читала книгу, покусывая зубами травинку. Женька с хитрющей физиономией готовила очередную пакость, о чём-то потихоньку шепчась с Гришей Дёминым и Маратом Азовым и вдруг без каких – либо причин – драка. Градов с Мизякиным катаются по траве и валтузят друг друга. Что делать? Разнять я их физически не смогу, они довольно – таки крепкие мальчики. Только и остаётся:
– Ребята! Прекратите немедленно! Сообщу начальнику лагеря! Пусть он с вами разбирается!
Вдруг тихоня Оля, глядя на мои никчёмные попытки прекратить драку, спокойно, закрыла книгу, заложив в неё травинку, подошла к дерущимся, несколько секунд смотрела на эту кучу – малу и раз… одно мгновение и двое злых покрасневших, ещё не отошедших от драки возмутителей спокойствия пытаются вырваться из её широко разведённых рук. Хватка у Оли просто железная – Серёга и Данька пытались вырываться, но у них ничего не получалось, смирившись с судьбой они, учащённо дыша и шмыгая носами повисли как тряпичные куклы. Оля, обведя всех стальным тяжёлым взглядом, произнесла:
– Слово пионервожатого – закон. Кто ослушается, будет иметь дело со мной. Всем понятно? И вам? – обратилась она к Даньке с Сережей.
– Понятно, понятно…, – нехотя сквозь зубы процедили оба.
Оля разжала кисти, опустила руки, несколько раз взмахнула ресницами и, посмотрев на меня ясными невинными глазами, сказала:
– Александра Филипповна, у меня дома таких озорников – погодков двое. Младшенькие. Знаю, как с ними разбираться, – и уже тише, только для меня одной добавила, – Вам построже с ними надо. А то сядут на шею, свесят ножки, слушаться не будут.
– Спасибо, Оля. Ты меня очень выручила. Я совсем растерялась.
– Не за что, но всё – таки, чуть пожёстче будьте.
Зина сразу почувствовала напряженную обстановку, но видя, что всё в порядке, сделала вид, что ничего не заметила, начала политинформацию.
Только недавно ребята приехали в лагерь, а уже надо готовиться к родительскому дню. Каждый отряд должен приготовить несколько номеров к праздничному концерту. Стали выявлять таланты. Оказывается, это не такое легкое дело – кто на самом деле талантлив – смущается, а «бездари» всеми способами стараются обратить на себя внимание. Наша миссия – к каждому подойти с чувством, толком, осторожностью, постараться никого не обидеть, не оскорбить, не нанести душевную рану. Обидеть легко, но кто знает, во что эта, вроде бы пустяшная обида, выльется в будущем.
