Он запнулся, нахмурился, но затем коротко вздохнул и закончил, медленно и раздельно произнося каждое слово
– Я тебе… расскажу.
Глава 3
Бурый бок старого вулкана, круто поднимавшийся из моря, огибало шоссе-серпантин. По нему тарахтели время от времени набитые до отказа небольшие местные автобусы, двигались легковые машины, часто слегка потрёпанные на невозможных здешних поворотах. Большинство отелей уже было закрыто – осень! Но слева от группы высаженных на крутом склоне пальм, рядом с бассейнами из горячих источников, бивших прямо из самого сердца горы, ещё теплилась жизнь. Живописно разбросанные среди цветущих кустарников и лимонов строения, впрочем, назывались: не «У источников», а «Под пальмами», ибо источников тут хватало – не отличишь.
Двое туристов – мужчина и женщина вышли из ворот отеля, спустились к шоссе и двинулись вниз. Лёгкий мостик уходил вправо в гущу лимонных садов. Они завернули, и скоро их стало уже не видно с проезжей дороги.
Вулкан там и здесь курился белым дымком, но небо оставалось не по-ноябрьски синим. Пар поднимался прямо вверх, так что казалось, будто это рыбаки жгут костерки, чтоб жарить макрель или есть мидии, запивая их белым вином.
– Хороший ресторанчик – «Лючия», – сказала женщина, – и недалеко. Мы можем всю неделю хоть каждый День там обедать. Я только удивляюсь, почему они здесь на Искии по-немецки так плохо говорят. В конце концов, по сравнению с Турцией, с какой-нибудь Анталией, где все работники сервиса.
– Да не только сервиса, – поддержал муж.
– Верно. В любом прибрежном магазинчике, кофейне с тобой могут объясниться. Но Италия живёт туризмом куда дольше Турции! Кстати, портье или ювелиры в Анталии говорят лучше меня.
– Не скромничай! – улыбнулся он. – Слушай Рита, ты мне хотела что-то о болгарине рассказать.
– Да, это я вчера. Помнишь, ты спать пошёл, а я сидела на террасе. Море было спокойное такое, луна, дорожка на воде светилась… И вдруг! Слышу снизу с воды сперва гитару, а следом кто-то запел, да как! Изумительный голос!
– Так. Ты уж не спустилась ли к морю?
– Спустилась – не спустилась. Но я эту мелодию лет с шестнадцати знаю. И вот сама даже не замечаю – сижу, подпеваю ему и плачу.
– Что-что?
– Ну да! Слёзы катятся.
– И кто же там пел?
– Потом. Не спеши!
Резкий вой серены хлестнул их по барабанным перепонкам, и две машины карабинеров одна за другой пронеслись мимо, обдавая прохожих песком и мелкими камушками.
– Куда это они?
– Да бог их знает, Франц.
– Где мы остановились? Ты утром, сказала, что наш Марио…
– Нет-нет! Марио, он в бассейне. Это как раз Мария. Помнишь, официантка? Девчоночка лет так двадцати. Стриженая?
– Эта самая. Она-то, кстати, отлично говорит. И понятно. Она студентка. Учится в Вене. А здесь на лето только. Так у нас же ноябрь.
– У неё снова каникулы. Подожди, давай я тебе по порядку. История длинная.
– То-то она с тобой вечно болтает – после обеда не дождёшься!
– Ты будешь слушать?
Аппетитная блондинка, вся в ямочках и перевязочках, словно пухлый младенец, звонко хлопнула своего высокого спортивного мужа по отсутствующему животу:
– Вот смотрю я на тебя: лопаешь ты – любо дорого. И свиные отбивные, и спагетти. Пиво пьёшь!
– Умеренно, умеренно!
– А я и не спорю. Но! Полнею-то я!
– Ты не отвлекайся.
– Ну, словом, Мария наша. Она сюда к родным приезжает. Тут у неё дядя, тётя, сестра двоюродная и т. д. Вот она и работает: когда в отеле, а когда в ресторане помогает.
