К зиме время рано вечерело, и уже включившиеся фонари освещали своим оранжевым тусклым светом, грязные и серые от слякоти налетевшего снега дороги, ступая по которым, мы с детективом Фарли продвигались до ближайшей подземной станции метро, откуда нам приходилось, обычно стоя, ехать около получаса до своей остановки, которая по сути была центром нашего города, и нам как участку, который находился в центре Кнараса, порой доставалась самая невезучая его часть работы – бумажная волокита из-за мелких условностей составлений протоколов.
Так как я был детективом в звании капитана, под моим управлением был выделен целый собственный отряд, за которым мне нужно было присматривать, и Майкл Фарли входил в их число, в частности вся моя команда была из старой гвардии, дряхлых и немощных, но в то же время довольно одаренных безумцев и фетишистов, но после войны и репрессий, что прошли несколько лет назад, после которых и пришел этот Тонгоев, поднявший страну, и теперь мы вместо того что бы дышать дерьмом как рыба, что плавает в нем и живет, проплываем над этим самым дерьмом на дырявой лодочке, из которой собственными руками вычерпываем его обратно в ту же реку говна, в полицию стали набирать кого попало, от совсем юных без опыта, до стариков с деменцией, не считая меня.
Подойдя в огромному зданию, множеством шпилей, высотою метров около 150, с полу-готической архитектурой, составляя в себе темные и серые тона, при этом имея в себе некую эклектику, с закрытой территорией высокими и острыми ограждениями, и на проходе проверяющий спецотряд с должным обмундированием в виде быстро зарядных винтовок, бронежилетов, опускающихся до колен, и в форме цвета, характерного почти для всех офицеров страны, черный с примесью синего, но при этом можно использовать другие, позволяющий закон, цвета, как например у нас, с белыми полосами, пропустил нас, проверив наши удостоверения.
Внутреннее убранство главного и наибольшего в городе департамента полиции можно было сказать немногое: величественное, но минималистичное, не отвлекающее, но завораживающее, с очень высокими потолками и колоннами, огромным количеством людей и техники внутри. Однако наш отдел был несколько дальше, потому поднимаясь по краеугольным лестницам, коих было столько, что можно было заблудиться, откуда ты поднялся или спустился, мы шли вдоль разных отделов с борьбы преступностью и обычными офисами, в которых занимались различной бюрократией, связанной с правонарушениями, оформлением заявлений и так далее, в общем все, что так или иначе связано с работой в полиции, тем более в такой централизованной и обширной части, как наш департамент. Спустя пары минут ходьбы, пробираясь через толпы офицеров, мы пришли в наш отдел, специализированный на добыче информации по особо важным (а иногда и нет) делам, и их решений, собственно заключающиеся в поимке преступников или разгадывая появившейся головоломки, что так или иначе помешала жизни граждан.
Так как у меня былая группа под собственным управлением, в нашем отделе для капитанов были выделены кабинеты для каждого отряда, потому мы зашли внутрь нашего «мини-корпуса».
Внутри наше убранство все само о себе говорило: все наше небольшое помещение пока не дошло до реконструкции, потому пол был скрипящим, в некоторых местах даже по опасному проседал, трехслойные старые стеклянные окна, которые можно было выбить маленьким камешком без особых усилий, благо только столы и стулья были под новый манер, белые и корректирующие осанку, как и у всех остальных. На местах уже сидели и играли в карты трое мужчин, выкуривая одну за одной сигареты, туша их в круглую пепельницу с номерным выкрашенным числом 11, пока в другой стороне что-то между собой сплетничали и обсуждали четверо женщин, перебирая бумаги с одного места на другое.
