– Три-четыре часа и всё, – сказал он, устраиваясь в кресле.
– Часов пять, и память отобьёт напрочь, а эта… – Тут взгляд его зацепился за пустую графу разводной формы на экране терминала.
Вислый импотент. Диванный валик. Раздолбай комнатный. Алик, не грызи ногти. Вконец опротивевший муж. Р-рогач.
– А эта стерва… – начал Ключик, но тошно стало и тоскливо. Хотел сказать, чтоб катилась на все четыре, вместо этого просто ткнул пальцем в экран.
«Дактилоподпись принята, – деловито сообщил мэйлер и тут же спросил: – Вернуть подтверждённое требование отправителю?»
– Да – сказал Ключик, и поспешно, чтобы не передумать, вернул жене подписанное требование.
– Бывшей жене, бывшей. Свободна. Терминал надо выключить, вдруг отправительница захочет рассыпаться в извинениях или, не дай бог, поблагодарить вздумает. Как хорошо теперь это дело устроено! Раз-два и в дамках. Раз-два и к чёрту.
«Что закончилось, могло и не начинаться», – пискнул, подделываясь под Резиновую Зину, внутренний голос. Артмастер криво ухмыльнулся, усыпил терминал, взял со стола шлем и, не дожидаясь пока погаснет экран, окунулся в спасительную тьму.
Он шевельнул пальцами правой руки. Женщина пригнула голову; держась за дверцу, шагнула в салон, опустилась в пассажирское кресло. Дверь захлопнулась, щёлкнул фиксатор. «Опять не переключились настройки», – обозлился артмастер, левой рукой вытащил из пустоты панель команд и полез в переменные. Так и есть, скин сменился, а настройки сиденья остались. Мелочь, но даже и с мелкими недоделками сдавать заказ грибу не хотелось. Вот так вот пару раз лажанёшь, пойдут слухи – Ключик халтурит. Казалось бы, пассажирское сиденье вещь чепуховая… Отнюдь нет. Приедет гриб из… откуда? Безразлично, откуда. За Ариадной Григорий Борисович заедет, она подцокает к машине на шпильках, откроет дверцу, пригнёт голову, а сиденье придвинуто. Ты кого возил, грибочек мой, солнышко? Почему так близко придвинуто? Опять с малолетками развлекался? «Нет, надо поправить». Ключик вбил настроечные переменные по памяти, но сохранять не стал, нужно было подстроить точно под Ариадну. Можно, конечно, и посчитать эргомодулем, но это долгая история, гораздо легче подрегулировать прямо в модели. Артмастер вручную изменил координаты наблюдателя и – р-раз! – оказался в салоне. «Мутит от перемещений, надо заканчивать», – подумал он и повернулся к дамекену. Женщина без лица сидела в той же позе, в какой её оставил артмастер. Кукла.
– Надо бы тебя одеть, но некогда. Ничего, потерпишь, – сказал Ключик обнажённому безликому телу. – Ну-ка, спинку ровнее, ножки вытяни!
Он сунул пальцы в зону управления, как в перчатку. Голые кукольные ноги дамекена дрогнули, женщина откинулась в кресле.
– Ага, понятно. Чуть-чуть вперёд и развернуть, – пробормотал Ключик, левой рукою возясь с движками настроек. – Вот так. Удобно?
Придирчиво всматриваясь – нет, ближе не надо, Ариадна предпочитает туфли на высоких каблуках, – артмастер похвалил себя за проработку деталей: звуки и запахи на месте, с освещением ажур. Когда безликая женщина поменяла позу, скрипнула кожа обивки. Свет из приоткрытого окна переполз по её бедру выше, но кисть руки осталась в тени.
– Всё, можно сохраняться, – буркнул Ключик и выдернул из зоны управления руку.
Безликая женщина обмякла в кресле, словно потеряла сознание или заснула, руки её скользнули с бёдер, кисти обвисли. Сохранивши изменения, артмастер покосился на дамекен. Опять почудилось. Не может она сама двигаться. Чушь. Просто устал. Шесть суток работы.
