Я все так же бесшумно кидаюсь к тому нукеру, который идет справа от пленника, и с коротким замахом резко бью его ножом под левую лопатку. Лезвие входит в тело бесшумно, без какого-либо сопротивления. Нукер замирает, обрывает смех и тут же оседает, падает на бок.
Я наблюдаю за всем этим как бы со стороны, словно вижу какое-то реалистичное кино.
Его напарник по инерции издает последнее восклицание в своей жизни, смотря на него и на меня. В его глазах неописуемый ужас. Он даже не сопротивляется. Да и кто ему позволит это сделать? Все происходит в считанные доли секунды.
Этому типу я наношу удар в грудь. Он тоже падает, обливаясь кровью. Боже, что я делаю?!! Но иного выбора у меня нет и быть не может. Я в ответе за жизнь человека, который виновен лишь в том, что захотел подарить мир своим землякам. А эти двое? Они свой выбор сделали в тот самый миг, когда пришли за Гасаном, разбили ему лицо, похотливо рассусоливали о том, что будут делать с его дочерями. Они сполна получили свое, то, что заслужили. Какие-либо дискуссии даже с самим собой сейчас абсолютно неуместны.
Для Иззуддина мое появление, как и то, что оба его конвоира убиты, стало полной неожиданностью.
– Кто ты? – спрашивает он. – Постой, я ведь тебя уже видел…
– Конечно, видел! Я был в охране переговорщиков от правительства, когда подписывался договор о перемирии. Меня зовут Олег.
Гасан с радостью кивает.
– Да, я помню – Олег! Скажи, а ты?..
Но я его перебиваю:
– Все вопросы потом. Надо срочно спрятать этих ребят и засыпать кровь песком, чтобы их приятели не знали, что с ними произошло.
– Понял! – Иззуддин быстро осматривается по сторонам и говорит: – Вон там, у дувала куча хвороста. Может быть, там спрячем?
– Идет!
Мы хватаем нукеров за руки, за ноги и быстро уносим на другую сторону переулка. Пока я заваливаю тела чьими-то дровами, Гасан торопливо нагребает на полу своего халата песок из кучи, замеченной неподалеку, и старательно засыпает лужицы застывающей крови. На все это у нас уходит менее пяти минут.
После этого мы, не мешкая, уходим в лабиринты узких переулков. Лишь здесь у нас появляется возможность о чем-то поговорить.
Иззуддин рассказал, что в последнюю пару месяцев здесь и в самом деле распоясались исламисты. Они убили настоятеля местной мечети, чем-то не угодившего им. Теперь имамом стал какой-то пришлый тип, вроде бы саудит, ярый сторонник СИВа. Ходят слухи, что сменился и главарь здешней группировки. Того, который подписал перемирие с правительством, втихую убрали приспешники Зия Эльтыма. Вместо него они поставили кого-то другого. Вроде бы первого помощника главаря «Орлов возмездия».
О захваченном в плен русском парне, служившем в ЧВК, слышал. Этого человека и еще нескольких офицеров правительственной армии шайтаны держат в каменном мешке тайного зиндана, расположенного на территории гончарного цеха, некогда обеспечивавшего всю округу отличной глиняной посудой, но давно уже разграбленного. Охраняется он весьма серьезно, примерно полувзводом нукеров. Смена караула два раза в сутки – в полдень и в полночь.
Зашел разговор и о том, как Иззуддину с семьей в течение ближайшего часа покинуть это селение. Он и сам прекрасно понимал, что его бизнес с этого дня приказал долго жить. Но его мучило другое. Единственный вариант спасения его самого и семьи сводился к немедленному бегству из Табара в чем есть, пешим ходом. Причем через пустынные места, где нередко курсируют исламистские патрули. Встреча с ними могла бы означать только одно – смерть его самого и рабство для жены и детей.
