– Так… Да… Но… Иллюзии всё… И всё дуально… – блуждал умом и сердцем «старший академик»…
– Так… Да… Но… – иронично, но свысока повторил дед – и «врезал» – А отец твой – иллюзия? Родина? Совесть? Хм… – пауза – Давай-ка! Иди в баню! Я тоже возьму медовушки и приду… Кличь всех!
–… Вот и медовушка-бражка моя славная… Тааак… венички… Запарили венички-то?
Тааак, робя… – с удовольствием покряхтывал дед Пахом, сбрасывая исподнее – Ну, на полок! Кто меня поправит-постягает? – он напялил на лысоватую голову видавшую виды шапку-пирожок из каракуля. Уши, которые в парной от жара «сворачивались трубочкой» были и так прикрыты седыми и довольно густыми кудрями – Надддай-ка… Нее – не сразу! Посидеть, вспотеть дай – сказал он Игнату, взявшему с твёрдыми намерениями веник.
–… Ох, славная банька! Ох, попарил, Игнатушка… Я щас как… «кот Шрёдингера»: ни жив, ни мёртв. – Хитро лыбился в мокрую бороду «рыбачок»… – Ууух – квантовый скачок Здоровья!
«Дааа… Мутный дедок… Тот ещё «джокер» – думал запыхавшийся, упревший Игнат.
… Через полчаса, когда по большой кружке медовухи было «взято на грудь» дед снова провозгласил:
– За баньку! За хозяина её, – за банника! Туточки где-то… Бражку чуть метните на камни – он любит… И по второй!
Все сидели разомлевшие и чуть охмелевшие! Хорошо! Не обидится банник, не ошпарит кипятком, не напустит угара.
– Дедушка Пахом… Имя твоё лишь знаем… А по батюшке-то как? – спросил вежливый Дэниэл.
– Корнеич… А фамилия Рода – Изосимовы мы… С Верховажского района на Вологодчине…
– «Пахом» – «орёл», ну… «хищная птица», «Корней» – лук, что всегда натянут, всегда начеку, «Изосим» – «помощник, целитель». – Разглагольствовал оживлённо Джеймс, любивший «расшифровки» имён…
– Тоже верно! Имя – знак! И назначение… Ну и вы о себе чуть… Образование… Увлечение… Чем по жизни прельщены. В Игре вашей кто… Да не смущайтесь… Голые и так… Коротко… – попросил Корнеич.
– Да что там… Простые мы – первым начал Игнат – Игнат Саввич Черский, математик, физик… Из Одессы… Прельщён Богиней Иронии и прочим всем разноцветьем и неопределённостью Игры… По Нильсу Бору и прочим.
– В Бога-то какого веруешь? Кроме… этих «боров»? – зацеплял дед.
– Я понимаю… Начинаю уразумлять иронию твою, дедушка «целитель – беркут, живущий как стрела… в натянутом луке…, тетиве… Рода…, тетиве Уроков и Наказов, всегда готовой к Бою!» Но, поверь, и мы играем лишь Умом! Сердцем нет! Мы – свои! – прямо смотрел в глаза одессит. И без иронии. И тут же сиронизировал – в Бога? Да – Богиню Иронии. В заповеди, хм, иных пророков…? Ну, если не увижу в заповеди-проповеди… э… «замута», «запута»… Пусть попроще, посердечней… пусть… Но фанат-дурак – мимо иди! Мимо! Верю… Хм… Венечке, Ремарку, Окуджаве… Люблю сюр и абсурд… ха!
– Лады! Держи кружку! – довольно сказал старик Изосимов. – Люди умными быть должны! И беседы сурьёзные вести! Не пустословить! И шутить! Умно шутить… Ты? – он посмотрел на Дэна.
–Я? – как-то чуть растерялся Дэниэл – Я – потомок великого Якова Вилимовича Брюса! – уже гордо, привстав, представился «голый потомок королей» – И имя моё означает «следующий по пятам»… И, играя, прельщаясь и химией, и биологией, и… верю… Э… Агриппе, Бёме, Блаватской… Символы, знаки… Булгаков, Чехов… И я – лютеранин! Но… и я… – опять запнулся – эзотерик-оккультист… в моей Игре много ролей! – закончил он опять высокопарно…
– Да, да, хорошо! Заметно… Полотенце-то не урони… с… Пусть один конец прикрывает… «конец», а другой, на манер Нерона, на плечо забрось! Вот и театр… Времён Нерона и Сенеки… Тоже парни роли исполняли… Неее… Хорошо… Хорошо… Брюс-то тоже… «лавировал»… Держи кружку! – и дед с манерой Петра Великого сунул кружку «своему птенцу». – Ты? – он посмотрел на Савелия. Как-то особенно по-доброму глянул! Хм…
