Повернув голову, боярин заметил вдоль стены, смыкавшейся с низкой крышей, длинную подставку. Там рядком были выставлены уже готовые и собранные копья. Кондратий насчитал не меньше двух десятков, пока его взгляд не потерял конец линии из тускло отсвечивавших наконечников. Судя по всему, их еще предстояло наточить и отполировать.
Не мешая Кузьме увлеченно стучать молотом, боярин прошел дальше и остановился за спиной второго широкоплечего кузнеца, только что взявшего раскаленную заготовку меча. Положив ее на наковальню, бородатый кузнец – в отсветах этого адского пламени как две капли походивший на своего собрата Кузьму – принялся доводить дело до конца. Вязкий металл быстро менял форму под мощными ударами. Но увидев, кто стоит рядом с ним, кузнец быстро опустил молот и распрямил плечи.
– Боярин… – только и проговорил он удивленно.
– А ты что думал, – Кондратий решил на этот раз обойтись без помощи приказчиков, – что я помер давно?
– Господь с тобой, – отмахнулся тяжеленным молотом, словно игрушкой, кузнец, – каждый день за тебя молимся. Только сказывали, плох ты, да хвораешь долго после встречи с медведем.
– Да уж, не веселая была встреча, – кивнул Кондрат, подбоченившись, – только выжил я. Вот, видишь, перед тобой стою. Живехонек.
– Ну и слава богу, – подытожил кузнец, не решаясь вернуться к своему остывавшему мечу, пока боярин с ним разговаривал.
– Сколько еще мечей из заказа княжеского осталось? – поинтересовался боярин, решив все же продолжить разговор. Меч можно было и заново раскалить.
– Да почитай с десяток всего, – ответил кузнец с нескрываемой гордостью, из чего Кондрат заключил, что заказ и в самом деле будет готов в рекордные сроки. А значит, и князь будет доволен.
– А ты не путаешь, Храбр? – вдруг раздался голос Макара из-за спины боярина. – Мне сказывали, еще не меньше двух дюжин делать надобно. Али забыл?
Кузнец умолк и засопел, словно его уличили в обмане.
– Десяток, не более, – пробасил он, наконец, – если всей гурьбой навалимся, то за пару дней одолеем.
– Да ты не ерепенься, Храбр, – продолжал гнуть свою линию Макар, – если бы ты с медовухой в обнимку не спал всю неделю, давно бы все сделали… а теперь, не ровён час, Даромысл завтра заявится, и что боярин ему ответить должен?
– Не вели казнить, боярин, – пробасил Храбр, глянув в глаза Евпатию, – есть грех. Бес попутал. С женой поругался да и запил… Всё забыл. Только на днях в себя вернулся. Вторую ночь уже без роздыха работаю, а надо – и сегодня спать не буду, но выполню в срок. Не посрамлю кузню нашу перед князем.
Боярин покачал головой, выслушав неожиданную исповедь кузнеца. Но, к удивлению приказчиков, сразу казнить не стал. Кондратий вспомнил в это мгновение, как в прошлой жизни пили даже знакомые офицеры в час размолвки с любимыми женами. А некоторые даже стрелялись из-за этого. Так что тут важно было не перегнуть. Кузнец, похоже, сам себя уже наказал.
– А мечи-то не подведут? – вдруг спросил боярин, разглядев вторую подставку, где рядком были выставлены готовые клинки. И, похоже, попал в точку.
Кузнец словно обиделся. Он бросил остывшую заготовку в огонь, жестом приказав подмастерьям вновь ее разогреть, а сам направился к арсеналу. Взяв жилистой рукой первый попавшийся клинок уже с готовой рукоятью, взмахнул им в воздухе. А затем резким движением рубанул по стоявшей рядом деревянной чурке, служившей подобием стула. Чурка распалась ровно на две части, словно нож вошел в масло. Ни одной щепки не отломилось.
