Коловрат: Знамение. Вторжение. Судьба - страница 64

– Все собственного изготовления, – с гордостью заявил Макар, – для вина и масла. Жаль только ойнохойи греческой нету, до ярмарки в Чернигове не успеем такую же сделать.

– А ярмарка когда? – поинтересовался боярин, осматривая коричневые горшки, стройными рядами расположившиеся вдоль стен на полках.

– Скоро. Дней десять осталось или чуть поболее, – стал загибать пальцы Макар, – ехать туда почитай две седмицы в один конец. Если с товаром и не торопясь, по лесам-полям-дорогам. Так что аккурат дён через пять-семь можно и выезжать. А то и ранее, если дела какие образуются.

– В Болдыж надобно по дороге заехать, – напомнил стоявший рядом Захар, – тамошний наместник князя Черниговского своей женушке ожерелье заказывал. Большие деньги в задаток отдал, не поскупился. Деян ожерелье-то уж давно справил. Готовое лежит.

– Нам Болдыж по дороге выходит, – кивнул Макар, – все одно оружие да золотые изделия на ярмарку повезем, Рязань славится у купцов тамошних. Заодно и отвезем ожерелье твоему боярину. На денек там всего и задержимся. Крюк небольшой.

– Евпатий Львович, – вдруг обратился к нему Захар, – а ты с нами в Чернигов поедешь, али как?

Кондратий задумался. Стоило боярину ехать на ярмарку в далекий Чернигов или нет, отправив туда своих приказчиков, он до конца не понимал. Но, судя по всему, выбор был за ним.

– А ну, пойдем, глянем на это ожерелье, – вдруг сказал Кондратий, решив повременить с ответом, – нагляделся я на горшки ваши. Удивите-ка меня работой потоньше.

– Идем, боярин, – согласились в один голос приказчики, – мы как раз туда и собрались опосля этих мастерских. Если не устал еще.

– Не устал, – соврал Кондратий, которому уже изрядно надоело бродить по складам, отчего раны на груди у него опять разболелись. Да и есть он уже захотел. Но фасон надо было держать.

До золотых мастерских ехать пришлось едва ли не на другой конец города к самым Оковским воротам. Место известное было. В том квартале, как повелось, вся знать старалась свои лавки да промыслы обустроить. Из ворот, в башне расположенных, дорога выводила на самый берег Оки, крутой и обрывистый в этом месте. Но боярину с приказчиками не пришлось покидать пределов Столичного города. Проехав положенное расстояние, они спешились у приземистого каменного строения, стоявшего чуть в стороне от улицы, верхний этаж которого был укрыт новой деревянной крышей. Позади возвышался Спасский собор, а за ним стены Среднего города. С двух сторон к зданию примыкали свои же лавки, у которых толпился народ, разглядывая побрякушки. Дальше начинались лавки и мастерские других купцов-приятелей, которых в Рязани сейчас было пруд пруди. Город быстро рос и богател, населения прибавлялось. А с ним и купцов с товарами разнообразными становилось все больше. На узких окнах строения, у которого остановился боярин Евпатий, имелись массивные решетки, а у единственной двери дежурили двое добрых молодцев вполне разбойничьего вида.

«Похоже, мой золотой промысел под надежной охраной», – усмехнулся Кондратий, приближаясь к мастерским.

Пройдя мимо охранников, которые расступились, едва завидев хозяина, они поднялись по лестнице на второй этаж. По дороге боярин заметил еще одну узкую лесенку, что вела вниз. По всей видимости, в закрома. Путь туда был прегражден массивной дубовой дверью, почти полностью обитой коваными металлическими пластинами. А также охранником, маячившим в самом низу у двери. «Зайти, что ли? – засомневался Кондратий. – На камни драгоценные посмотреть с золотишком?» Но пока что их путь лежал наверх. Там, миновав решетку и еще двоих охранников, прибывшие оказались в чистой просторной горнице. Здесь по стенам были расставлены массивные комоды, почти в рост человека высотой, обитые железными полосами и запертые на замки такой толщины, что трудно было представить щипцы, способные перекусить эти дужки. Посреди горницы стояло шесть или семь длинных столов, на каждом из которых были разложены инструменты. Рядом с ними мелкими кучками посверкивали драгоценные камни. На каждом столе разные: белые и прозрачные, зеленые, синие, темно-красные. И за каждым столом сидел мастер – в обычной холщовой рубахе, вышитой по краю. С первого взгляда все они казались такими похожими друг на дуга, что у Кондратия зарябило в глазах. И лишь чуть позже он стал замечать различия – в одежде, инструментах, и самих изделиях, что лежали перед каждым на столе. Окинув взглядом это производство, Кондратий сразу обратил внимание на бородатого мужика благообразного вида, полировавшего какую-то золотую заготовку, которая сверкала огнем у него в руках. Изделие было похоже на обруч, куда оставалось вставить украшения в виде камней. Мастер же сам был в летах и задумчивым выражением лица походил скорее на монаха, который перепутал монастырь с мастерской. Это и был знаменитый Деян.