К вечеру все промокли и устали, но атаман и не думал возвращаться. Когда солнце начало садиться, Васька остановился на холме, где было посуше, и неожиданно приказал готовить ночлег. А сам исчез, прихватив лук. Боярин хотел было возмутиться, оставшись наедине с подмастерьем, смотревшим на него исподлобья, но делать было нечего. Приходилось надеяться, что атаман их тут не бросил на погибель, ибо выйти отсюда сам Кондрат не смог бы. Но когда стемнело и боярин начал нервничать, атаман вернулся к уже разведенному огню с двумя подстреленными зайцами. Подмастерье быстро освежевал их и зажарил на огне.
– Я тропу видел и следы лосиные, – сообщил Васька, уплетая за обе щеки зайчатину, – а еще траву, кабаном примятую. Живность тут есть. На рассвете подобьем кого-нибудь. Не зря же с собой арбалет таскаем. Может, и тебе повезет, боярин.
– Может, и повезет, – не стал спорить Кондратий, укладываясь спать на сырой земле, укрытой лишь заранее наломанным лапником. Он с завистью поглядывал на зайчатину, которой ему даже не предложили. Только хлеб и воду, согласно договору. Боярин, как смог, закутался в свой рваный кафтан и прихваченную на такой случай ветошь. Отвернулся спиной к догоравшим углям и осторожно положил рядом с собой кинжал. Последний разговор насчет арбалета все не выходил у него из головы. Бывший атаман явно был раздосадован, что мог потерять единоличное право на производство этого оружия, никому еще не известного здесь. Мало ли что мог учудить. Больно злопамятный с виду. А тут еще ночь, темный лес, луна светит из-за облаков, ни души кругом. Только комары-кровососы поют свою заунывную песню. И все же боярин надеялся на благополучный исход. Ну, не дурак же Васька, в самом деле, должен понимать, что боярин его не обидит и заплатит хорошо за такую работу, да еще для князя. Впрочем, что у бывшего атамана, любившего косить под простачка, на душе делается, никто доподлинно не знал. А потому Кондрат заснул чутким сном, сжимая в руке острый кинжал.
Но беспокоился он зря. Да и сноровка в этот раз подвела. Как ни старался боярин рязанский спать чутко – отрубился быстро и продрых всю ночь без задних ног. Так намаялся за день по болотам шастать, что про всякие опасения позабыл. Атаман, если б захотел, мог бы его тепленьким прирезать во сне. Ножом по горлу и всё. Но очнулся Евпатий от мягкого толчка в плечо.
– Тихо, – приказал властный голос, исходивший от силуэта, едва различимого на фоне темного неба, – вставай, боярин, бери нож с луком и ступай за нами. Пойдем туда, где я следы видел вчера.
– За лосем? – протирая глаза, вполголоса спросил боярин.
– А это уж как выйдет, – туманно ответил бывший атаман, – зверь дело ненадежное.
Быстро собрав свои нехитрые пожитки, охотники ушли с сухого и теплого места, где их всю ночь согревали прикрытые сверху дерном угли. Костер спутники боярина развели вчера как-то по-особому, в специально раскопанной яме. Да так потом и спали всю ночь вокруг тлеющих углей, как ни странно, почти не дававших дыма. Охотничьи умения пока оставались для Кондратия загадкой, но он пообещал себе позже изучить и эту сторону жизни местных обитателей. Такой опыт всего пригодится любому, оказавшемуся в бескрайнем лесу один на один со стихией. А потому боярин пытался вытянуть из каждого дня обучения максимум пользы для своего будущего. Вдруг нападет враг неожиданно. Может, те самые степняки. И придется спасаться в лесу. А он пока не до конца готов к такому повороту. Да мало ли чего он еще не знает в этой жизни. Он даже не знает, какой на дворе стоит год.
