Колыбель для Ангела - страница 4

Прошли в ризницу. Отец Алексей облачился в епитрахиль, набедренник, пояс и поручи, надел большой крест, и, обернувшись к образу Иисуса Христа, перекрестился.

Затем позвал участкового.

– Что ж, рассказывай Юрий Степанович, какие дела привели тебя, – отец Алексей огладил окладистую бороду и выжидающе посмотрел на Фролова. Взгляд его выражал сосредоточенность и внимание.

– А дело вот какое, батюшка. Вчера в приемное отделение нашей больницы привезли какого-то бродягу. Нашла его за своим огородом бабка Назариха, соседка ваша, что на окраине, у леса, живет. Назариха мне рассказала, что лежал бродяга тот без сознания – глаза открыты, и туманный взгляд в небо направлен. Ни крови, ни повреждений никаких на нем не было. На «скорой» привезли его в больницу – с тех пор так там и лежит, с открытыми глазами, но без сознания. Меня удивить трудно, не такое видывал, но я его увидел – мурашки по коже побежали. Лежит огромного роста мужик, вроде неживой, а вроде как вот-вот встанет – словно внезапно застыл. Врачи вокруг него суетятся, обещали сделать все возможное. На койку больничную он не вмещался, так они там из двух коек одну соорудили. Страсть какой огромный. И вообще, что-то в нем есть такое необычное, а что – не пойму.

Фролов замолчал и в задумчивости теребил ремешок фуражки, размышляя, чем же его еще так поразил незнакомец.

Отец Алексей, перекрестившись, вслух произнес:

– Спаси его Христос, – пригладил бороду и вопросительно посмотрел на Фролова. – Что ж, благословить болящего и страждущего – мое предназначение.

– Да, конечно, – спохватился Фролов, – и это, само собой, необходимо. Но я, собственно, хотел попросить помощи совсем по другому вопросу. У него вещей-то с собой немного было – так, котомка с парой тряпок, но вот среди них одна вещичка, пожалуй, интересная будет. Вроде, как церковная.

Отец Алексей удивленно взглянул на Фролова.

– На ней знак вроде креста, – пояснил свое предположение Фролов. – Хотя я и ошибаться могу, но очень похоже. Так вот я и подумал, не в церкви ли какой украдена штука эта. Страна наша большая, кто знает – где этого бродягу носило. Прежде, чем докладывать начальству, решил вот для начала проконсультироваться относительно принадлежности ее к церковному инвентарю, авось ценность какую представляет.

– В эксперты насчет ценности я, конечно, вряд ли сгожусь, – отец Алексей слегка нахмурил брови, – однако принадлежность к церковному инвентарю, пожалуй, определить смогу.

– Вот и хорошо, – обрадовался Фролов, – я ее сейчас принесу. Она у меня в машине. Уж не обессудьте, займу у вас немного времени.

Отец Алексей согласно кивнул.

Фролов торопливо вышел, а отец Алексей задумчиво прошелся по ризнице. Впервые к нему обращались с такой просьбой. К тому же услышанное немного взволновало его. Не часто в их тихой и благополучной станице происходят столь необычные события.

Вернулся Фролов. В руках он нес потертую старинную кожаную сумку с длинным наплечным ремнем.

– Вот все его богатство, – Фролов поставил сумку на стол.

Отец Алексей подошел к столу, потрогал сумку и, ощутив под рукой нежную фактуру выделанной кожи, внимательно осмотрел ее. Было в этой сумке что-то древнее, далекое. Толстая мягкая кожа изрядно потерта, особенно наплечный ремень, что свидетельствовало о почтенном возрасте вещи. Вместо ниток, сшита сумка была тонкими кожаными полосками, но самым интересными в ней казались застежки, которыми закрывался клапан сумки. Они представляли собой два цилиндрика, выполненных из отполированного, стеклоподобного, черного камня, с проточенными посередине, вкруговую, канавками, которые охватывали петли, пришитые тонкими кожаными полосками к сумке. «Вот уж поистине, – подумал отец Алексей, – все новое – хорошо забытое старое». Сейчас подобные застежки вместо пуговиц зачастую используют на всяких модных предметах верхней одежды. Какая временная пропасть между этими застежками.