Спустя всего несколько минут, за которые в голову девушки не пришло ни единой интересной мысли, она уже стояла за дверями таверны, разглядывая еще зеленые летние кусты и уже ночное небо. От усталости пришлось опереться на бревна, из которых сделаны стены самого популярного места города. Тонкая рубашка не спасала от суровой скандинавской ночи, поэтому Хильд нащупала капюшон, но это не сильно помогло, она подышала на руки и обхватила предплечья, быстрыми движениями начав их растирать. Аксель сказал, что Анника согласилась взять ее на ночь, потому что ее дом принадлежит ему.
– Долго ждешь? – спокойную ночную тишину как ножом разрезал голос недавней знакомой.
– Долго… – и тут Хильд заметила, что ее голос стал грубее и ниже, чем обычно. Странно, ведь она помнила, что в ночное время ее кожа была бледнее, а волосы темнее. Теперь еще и голос меняется. Как-то слишком много метаморфоз для нового тела и новой жизни. Сейчас она потрогала свои руки и поняла, что сила к ним возвращается. Видимо, этап перерождения, в котором она была вообще на себя не похожа, пройден.
– Эй, ты тут? Чего застыла? Я устала и домой хочу. – Хильд вздрогнула, понимая, что просто зависла. Тут же спохватившись, она поправила капюшон и они направились вдоль больших деревянных строений по темной, но освещенной оранжево-желтыми самодельными фонарями улице.
– Ты давно знаешь Акселя? – решила она хоть немного уменьшить стену между собой и новой спасительницей.
– Несколько лет. – быстро и небрежно бросила Ан, как ее про себя решила называть Хильд.
– Но ведь ты как я. Мне казалось, что ты здесь недавно.
– Он был знаком с моим отцом. – снова быстро, но уже более осознанно произнесла светловолосая девушка.
Валькирия решила, что тема их общего нового знакомого и семьи является болезненной, поэтому остаток дороги они провели в молчании.
До дома Анники они дошли совсем быстро, после чего хозяйка дома указала на лестницу.
– Тебе туда. – она махнула рукой в сторону комнатушки и направилась дальше. Меня не трогать. – холодно и как-то равнодушно бросила она напоследок. Казалось, что от девушки из таверны почти ничего не осталось, потому что даже взгляд стал слишком глубоким и, похоже, несчастным. Хильд почитала это заслугой своих вопросов и почувствовала небольшую, но липкую вину где-то внутри.
Она решила не давить на нее и молча удалиться с глаз, потому что уже была обузой для спасителя из леса, странной женщины, Акселя и теперь еще и юной девушки.
В этом доме подниматься было гораздо удобнее, чем в таверне, поэтому даже жуткая усталость не так сильно мешала добраться до места спасения. Комната оказалась небольшой, пустой, как и весь дом Ан, и гнетущей. Но Хильд все рано была безмерно благодарна за предоставленный ночлег.
Тугая коса из ужасно густых волос все больше расплеталась руками своей хозяйки, давая свободу темным кудрям, аккуратно спадающим на плечи. К первому сну в Мидгарде она хотела подготовиться основательно. В лунном свете руки и ноги снова приобрели бледность, а волосы почернели так, будто их окунули в деготь. Главное, чтобы Ан это не увидела. Сложно объяснить то, что даже себе не получается объяснить.
Как только голова Хильд коснулась подушки, то сонливость сразу начала одолевать все тело. Сейчас ее перестали волновать все проблемы этого странного и сложного мира. Легкая прохлада обволакивала шею и ключицы, оставляя мурашки, которые так и норовили пробежаться по коже валькирии. Она свернулась комочком, пытаясь найти удобное положение на постели, похожей на ждущую ее в Асгарде. Ждущую. Неужели она уже начала скучать по дому?
