— Мы з-запомнили! С-сводим! Покаж-жем! — зажужжали и загудели они, наматывая круги вокруг блондинистой головы Пуговкиной.
И только благодаря их помощи Люся чудом успела до темноты.
Она сидела у костра, уставшая и вымотанная до крайности, реальность начала накрывать девушку с головой. Похоже, волшебная сказка — не очень-то и волшебная конкретно для нее, Люси Пуговкиной. Нет у нее ни принцев, ни академии, и магии у нее тоже нет. Низкий, что только лежа заползать, шалашик из наломанных с трудом веток, вместо постели — тонкий слой земли на нагретых в костре камнях снизу и сухие листья толстым слоем сверху, и все это добро накрыто дождевиком, чтобы не остыло быстро. Им же придется и укрыться за неимением лучшего.
Сама она сидит у немилосердно дымящего костра и пытается жарить на палочках выдранные плоскогубцами куски рыбьего мяса. Вспоминать, как она пыталась почистить эту гадость маникюрными ножницами, было совсем невесело. А еще дотошный Ежов велел ей вырыть себе ямку для естественных нужд в стороне от воды и опасных растений, хорошо, что кот, помня о рыбине и дележке ее только после завершения дел, помог с этим справиться. Девушка рыхлила спицей, а кот, изображая крота, копал рыхлую землю лапами.
Съев лишь чуть-чуть несоленой, плохо прожаренной рыбы, уставшая Пуговкина без сил заползла в свой шалаш и растянулась на шуршащем ложе.
Она не видела, как в бархатной черноте ночного неба загорались яркие звезды, не слышала, что где-то мелодично звенели местные насекомые, и до нее не доносился запах распускающихся ночных цветов.
Засыпая, она чувствовала лишь запах дыма и горелой рыбы, а все звуки заглушало утробное чавканье кота, получившего в свое распоряжение всю остальную часть Люсиной добычи.
10. Глава 9. А где-то там...
Поздний вечер Юфимия Альданская любила встречать у камина в библиотеке. Кресло-качалка, маленький кофейный столик и пушистый плед, укрывший вечно замерзающие, худые, как спички, ноги пожилой мадам, были непременными атрибутами этого времяпрепровождения. Так же как и бокал пряного подогретого лиогунского ломаго. Дама могла позволить себе немного пригубить вечером, если не выезжала и не ожидала гостей. В конце концов, в ее возрасте и в ее положении это простительно — вот так немного выпить в одиночестве, прислушиваясь к треску поленьев в камине.
— Госпожа! — В библиотеку, даже не удосужившись постучать, ворвался невысокий толстячок с тщательно зализанными на обширной лысине несколькими волосками. Жестко накрахмаленный воротник рубашки подпирал второй подбородок и лоснящиеся щеки, а нос картошкой неожиданно резко контрастировал с большими бледно-зелеными, мутного бутылочного оттенка, глазами в опушении длинных ресниц. — Госпожа! На вашем острове посторонние!
— Клостус, это не повод портить мне вечер своими мерзкими воплями! — Тонкая, тщательно выщипанная бровь на ее лице надменно вздернулась. — Ты же знаешь, что перед отходом ко сну мне просто необходимо привести в порядок свои расшатанные нервы, а твое появление этому не способствует. Может, отдать тебя Теодору и Четлику?
Мужчина в панике метнул взгляд в темный угол, где зашевелились, услышав свои имена, питомцы и телохранители госпожи Альданской.
Его до дрожи пугали эти полурастения-полуживотные. Массивные круглые туловища на коротких тумбообразных лапах, покрытых чешуей, венчались лиановидными шеями с мощными, вечно распахнутыми пастями. С виду каждое, замерев, напоминало чешуйчатую, странной формы вазу на ножках, из которой росли бледно-красные цветы с тремя зубчатыми по краям мясистыми лепестками. Когда эти лепестки собирались в бутон, Клостус знал, что твари что-то сожрали и переваривают.
