Малика устроилась на самой нижней скамейке, ближе к финишу, чтобы поздравить Кирилла одной из первых. Остальные зрители расселись группками по всей трибуне или прямо на пологом берегу, ближе к воде, и возбуждённо переговаривались.
Наслаждаться отдыхом и природой как-то не получалось, пуговица джинсов больно врезалась в живот, а ткань трещала при каждом движении. Малика откинулась назад и опёрлась на руки, чтобы хоть как-то облегчить свои страдания.
Как только проснулись гормоны, её тело стало выкидывать фортели и округляться не только в желанных местах. Подростковая пухлость оставила болезненные царапины на самооценке и ворох ненавистных фотографий из средней школы. С тех пор увлечения Малики менялись, одно оставалось неизменным – похудение. Кирилл только посмеивался над сменой диет и стараниями подруги втиснуть себя в размеры одиннадцатилетней девочки. Малика не была полной, но ей всё время казалось, что для счастья не помешает скинуть пару-тройку килограммов.
Каноисты-одиночники по программе шли последними, чтобы дождаться выступления Кирилла пришлось потратить нервы и голос на байдарочников. Малика старалась посещать все соревнования, которые проходили в крае, многие друзья и даже соперники Эдьки знали её в лицо и приветливо махали.
Рассматривая плечистых гребцов, она решила передвинуть их на первое место в иерархии фигуристых спортсменов, поставив на ступеньку ниже многоборцев-легкоатлетов.
Ответив на очередное приветствие, Малика услышала знакомый голос за спиной.
– Вы были правы, гребля – потрясающий вид спорта.
Она резко обернулась и неожиданно для самой себя засмущалась. Сзади, почти касаясь коленями её спины, сидел новый преподаватель, Витольд Ефимович Овсянников. Их знакомство состоялось только сегодня утром, на первой лекции по органической химии. В отличие от её отца, он действительно носил звание профессора, но выглядел максимум на тридцать лет. Именно так Малика представляла себе Эраста Фандорина4 без усов. На висках поблёскивала благородная седина, а облик так и кричал о редкой способности носить строгий костюм, словно в нём он и родился: привычно и небрежно. Даже сейчас, на спортивном мероприятии, мужчина позволил себе лишь одну вольность – снял пиджак. Его так и хотелось обозвать джентльменом и обращаться только на «вы», тем более что он и сам «выкал» всем студентам.
– Мой любимый вид спорта, – после длительной паузы ответила Малика.
– Позволите? – Витольд Ефимович приподнялся, указывая взглядом на свободное место рядом с Маликой.
– Да, конечно.
Он перебрался на скамейку ниже уровнем.
– За кого болеем?
Малика нашла взглядом Кирилла. Он стоял довольно далеко, но узнаваем был с любого расстояния. Как обычно, в белом рашгарде5, чёрных тайтсах6 и алой бандане с тёмными полосками, которые при ближайшем рассмотрении оказывались строчками из стихотворения Эдуарда Асадова. Малика раньше высмеивала привычку друга так одеваться на соревнования, называла его первоклассником с пионом на голове.
Словно почувствовав пристальный взгляд, Кирилл встретился глазами с Маликой и взмахнул рукой, изобразив жест одобрения, потом ткнул себя в грудь и сложил из пальцев цифру четыре.
Малика послала ему воздушный поцелуй и вдруг вспомнила о том, кто находится рядом, смутилась.
– За моего лучшего друга. Он будет выступать под номером «четыре».
Витольд Ефимович подарил Малике пристальный взгляд, сдобренный едва уловимой многозначительной улыбкой.
