Но прежде чем Врангель поднялся на борт, кое-что произошло.
Бледный молодой человек в форме флотского инженера-механика пробрался к барону сквозь толпу, держа за латунную ручку небольшой ящичек из полированного красного дерева – такой, в каких обычно носят морские хронометры.
– Ваше превосходительство! – Молодой человек слегка запыхался от быстрого шага. – Вы забыли вот это!.. – И он подал ящичек барону.
Но тот не протянул за ним руки – пристально поглядел в изможденное лицо инженера-механика, спросил:
– А что же вы сами-то – остаетесь?..
Молодой человек сморщился, как от сильной боли, но потом переборол себя, твердо кивнул:
– Да, ваше превосходительство. У меня в Севастополе мать – она больна и не перенесет морского путешествия. А бросить её я не могу. Так что – я пришел только затем, чтобы проститься и передать вам прибор!.. – Он так и держал свою ношу на весу, не опускал руку.
– Нет, – барон вздохнул, – не обижайтесь, голубчик, но я эту машинку брать с собой не хочу.
– Но почему же? – Молодой человек изумился. – Неужто вы считаете, что у вас не будет в ней нужды там – вдалеке от Отечества? – Он взмахнул свободной рукой – указал на дымящий тремя трубами бронепалубный крейсер «Генерал Корнилов», на борту которого должен был отбыть Главнокомандующий.
И Петр Николаевич слегка отрешенным голосом произнес:
– Потому что во многой мудрости много печали… Екклесиаст был прав!
Инженер-механик на несколько секунд опешил, но потом вздохнул – и опустил руку с краснодеревным футляром.
– Что же, ваше превосходительство, тогда – прощайте. И храни вас Господь!
– Храни Господь и вас! – сказал Врангель. – Быть может, мы с вами еще свидимся когда-нибудь!
– Сомневаюсь, ваше превосходительство! – Молодой человек развернулся и побрел против течения толпы – прочь от пристани.
3
Минул год.
Врангелевский инженер-механик флота нашел место учителя физики в одной из севастопольских школ для детей рабочих – и почитал это огромным для себя счастьем. После падения Крыма новые власти произвели преобразования, коих не пережили многие его жители, Врангеля и в глаза не видевшие. И то, что под топор красного террора не попал белогвардейский морской инженер, лично с бароном знакомый, походило на чудо.
Да и в селе Пятницком произошли перемены – правда, куда более обыденные, не трагического свойства. Молодой человек по имени Владимир Рязанцев – архивариус из близлежащего уездного города – отыскал в летописи XV века упоминание о том, что село, где располагался сгоревший недавно храм, издревле носило имя Макошино. И развернул целую кампанию «за возвращение Пятницкому его исконного названия». Причем кампанию на удивление удачную: населенный пункт почти сразу и переименовали. Пусть даже кое-кто и высказывался против, предлагая назвать точку на карте в честь какого-нибудь героя революции, ну, или, на худой конец – великого писателя. Однако уездные власти отвергли даже компромиссный вариант, предполагавший превращение Пятницкого в Красномакошино. Хотя впоследствии и выяснилось, что кроваво-кумачовый оттенок в наименовании пришелся бы селу в самый раз.
