Черный ход школы тоже оказался заперт – на новенький английский замок. Николай резко встряхнул головой, чтобы хоть немного привести себя в чувство, а потом полез-таки в чемодан за своими отмычками. И бряцанье этих железняк словно бы вернуло ему толику прежней бодрости, так что с замком он управился ловко, как управляется возница с конской сбруей. Язычок замка с коротким тявканьем отщелкулся, Скрябин толкнул дверь и вошел в пустой и темный школьный коридор, где шаги его тут же отозвались приглушенным эхом.
Сквозь высокие окна коридора в здание проникал мутноватый вечерний свет, и Николай, войдя, не стал включать ни электрическое освещение, ни даже свой фонарик. Он и без этого легко различал на дверях белые картонные таблички со сделанными по трафарету черными надписями, извещавшими, что здесь – кабинет физики, а чуть дальше – кабинет математики. Соответствующая табличка обнаружилась и на двери, отделенной от остальных более протяженным расстоянием: Спортивный зал. И эта дверь тоже оказались запертой – уже не на английский, а на большой, как будильник, висячий замок.
Скрябин по-прежнему не хотел включать свет, из-за чего провозился с этим замком-будильником чуть дольше, чем следовало бы. Но всё-таки отпер и его. Дверь с надменным недовольством скрипнула, распахнулась, и старший лейтенант госбезопасности, переступив порог, попал в довольно обширное помещение – раза в три больше обычного класса. Возле одной из стен громоздился сдвинутый вбок физкультурный инвентарь: параллельные брусья, перекладина для прыжков, гимнастические бревно и ещё всякая всячина. Возле другой стены решеткой выступали перекладины шведской стенки. А посреди зала стояли пять аккуратно заправленных пустых кроватей.
Конечно, сотрудники НКВД не должны были все вместе куда-то уходить, не оставив никого «на базе». Однако для Николая не составляло секрета, что товарищи, откомандированные сюда, кое-какие вольности порой себе позволяли. Особенно – руководитель следственной группы, самый старший из всех: Константин Крупицын, капитан госбезопасности, почти сорока лет от роду.
– Интересно, – с усмешкой прошептал Скрябин, – а что сказал ваш, Константин Андреевич, родственник, когда узнал о проекте «Ярополк»?
3
Николаю было известно, что Константин Андреевич Крупицын в обход правил взял в группу своего двоюродного брата: Дениса Бондарева, бывшего оперуполномоченного Московского уголовного розыска. Впрочем, Денис, который получил теперь звание сержанта госбезопасности, не мог считаться плохим приобретением. В свои двадцать четыре года он был солиден, рассудителен и к следственным действиям подходил в высшей степени ответственно.
Зато противоположностью Бондареву являлся еще один участник следственной группы: Эдвард Адамян, прошлогодний выпускник Московского юридического института. Ровесник Скрябина – двадцати двух лет от роду – тот вел себя иногда, как сущий мальчишка. Так что иначе как Эдиком его никто не называл. Еще во время следствия по делу о шаровых молниях Скрябин понял, до какой степени Крупицына раздражают ребяческие повадки Эдика, хоть и тот являлся его протеже.
Эти трое: Крупицын, Бондарев и Адамян – прибыли в Макошино с самого начала, дабы проверить информацию, полученную от Григория Петракова. А затем, когда всё подтвердилось, для усиления следственной группы ей были приданы еще два участника.
