Мы поднялись на очередной невысокий холм, внизу я увидел две юрты и большой загон для овец. Деловито сновало несколько мужчин. К перекладине загона рядом с ближней к нам юрте была привязана лошадь, рядом стоял тот самый юноша, который спас меня от собак. Чабан рукой указал мне на эту юрту, я оставил компанию овец и направился к ней.
Подойдя поближе, я громко произнес известное мне приветствие, не обращаясь ни к кому конкретно.
Пожилая женщина, сидящая рядом с огромным кипящим котлом, кивнула в ответ.
От аппетитного аромата готовящейся в котле мясной похлебки у меня закружилась голова. Юноша вышел из-за крупа лошади и направился ко мне:
– Пойдем, отец ждет тебя.
Я удивился: не думал, что начальник всего этого хозяйства удостоит меня личной аудиенции. Я пошел вслед за моим проводником к крайней юрте. Откинув войлочный полог, мы вошли внутрь.
Я и раньше во время экспедиций бывал в юртах. Меня не удивили относительная прохлада, крупные узоры войлочных ковров, подушки, лежащие на полу, слабый запах кислого молока. Удивило другое: почти четверть пространства юрты занимал большой резной средневековый шкаф или комод! Мне уже приходилось встречаться с такими вещами. Это была целая инженерная конструкция с хитрыми приспособлениями для различных нужд и причуд средневековых чудаков. Один из таких шкафов был оборудован под домашнюю цирюльню: в нем обсыпали голову в парике пудрой. Другой шкаф выполнял роль своеобразной дезинфекционной камеры: здесь с помощью благовоний выкуривали паразитов с тела его богатого владельца. Третий был хранилищем ядов. Редкая вещь, каким-то чудом оказавшаяся в таком неподходящем для нее месте! Никогда раньше я не видел, чтобы кочевники таскали за собой такие громоздкие вещи, не являющиеся предметами первой необходимости.
Хозяин полулежал на низкой скамейке напротив входа, опираясь на подушку. Рядом сидели еще трое мужчин: одиного из них я только что видел во дворе. Передним каждым из них стояла пиала с горячим чаем, в котором быстро таял кусочек масла.
Я повторил знакомое мне приветствие.
– Хозяин (я его сразу про себя стал называть «босс») в ответ произнес какую-то длинную фразу.
Я догадался, что это означает что-то типа:
– Гость в доме – к радости.
–Как тебя зовут? – спросил затем босс по-русски без малейшего акцента.
Он налил чай на дно пиалы и протянул мне.
Вошел уже знакомый мне молодой человек, разувшись перед порогом юрты, снял замшевую жилетку, войлочную островерхую шапочку. и вниз упали две толстые косы, достающие до пояса.
Надо было погрузиться в такую круговерть событий, чтобы разучиться видеть очевидное! Передо мной стояла хрупкая стройная девушка с тонкими чертами лица, нежной смуглой кожей.
Увидев выражение моего лица, босс громко рассмеялся:
– Ты, наверное думаешь, что увидел джина? Нет, это всего лишь – моя дочь Карлыгаш, -в его взгляде на девушку читалась нескрываемая нежность.
Карлыгаш села с нами за низенький столик, взяла поданную отцом пиалу. Чай пили молча. Странно, что вместе с жаждой уходил и голод. Я исподтишка наблюдал за девушкой. Она вела себя сдержано и одновременно непринужденно. Чувствовалось, что она привыкла ко всеобщему вниманию. Она разливала чай и чувствовала себя хозяйкой застолья, периодически предлагая нам румяные жареные шарики из теста – бурсаки. Я боялся показаться неучтивым и съел всего лишь 2 этих вкусных маленьких пончика. Один из мужчин потянулся было к лакомству, но Карлыгаш как бы случайно отодвинула блюдо в мою сторону, и мужчина отдернул руку. В его лице промелькнуло что-то вроде испуга.
