Но все же он дошел, чуть не падая, уже на полном издыхании. Привалился всей спиной к дереву и первой попавшейся под руку холстиной стал медленно утирать пот. А заодно обрадовался – Арни с ребятами ушли на целый день и не видят его позорища.
Священник усмехнулся, сам привязал и разгрузил коней. Потом подошел к насмерть уставшему Андрею и характерным знаком руки, шевеля пальцами вверх, велел тому подняться с земли. Хоть было очень тяжело это сделать, но со второй ожесточенной попытки Андрею удалось подняться на дрожащие от усталости ноги.
Старый рыцарь стал снимать с него доспехи, а Андрей, сжав до боли зубы, всячески помогал в этом разоблачении. Лишь спустя некоторое время он сумел наконец вздохнуть полной грудью – чудовищная тяжесть упала с натертых броней плеч.
Сидя в полном расслаблении на траве, Андрей неожиданно вспомнил старый забытый анекдот и громко расхохотался. Священник с недоумением глянул на него.
– Почему ты смеешься, брат-командор?
– Да вот, историю одну вспомнил. Сейчас расскажу. Однажды встретились как-то в большой пустыне два человека, один нес огромную, тяжелую клетку, а второй мужик еле тащил на плече длинную рельсу. Ну, эта штука такая из железа, в две оглобли длиной, жутко тяжелая. Разговорились между собой и, разумеется, коснулись вопроса о своих ношах – мол, для чего их таскают. Тут первый клетку с натруженных плеч сбросил и говорит с оптимизмом в голосе:
– Я льва увижу и сразу в клетку залезу, и железную дверцу за собой закрою – эта мохнатая тварь ни за что меня не съест, только свои зубы обломает. Ну а ты, путник, зачем рельсу несешь?
– А я льва увижу, так сразу же во все свои силы от него дёру даю. А как тяжело станет, я тут же сразу рельсу на песок бросаю – ни один лев не догонит, так легко мне бежать становится!
Он снова прыснул смешком и впервые увидел, как по-детски может смеяться старый рыцарь, закидывая назад голову, а на лице от жизнерадостного смеха исчезли на это очень короткое время все морщины.
– Я не смеялся уже почти двадцать лет, и этот смех есть доброе предзнаменование, брат-командор. Пока не вернулись эти юноши, я скажу тебе сразу – теперь по регламенту ордена Креста я в твоем полном распоряжении и готов выполнить любой твой приказ! Кроме одного – того, что противоречит принятому мной сану.
Тут священник серьезно посмотрел прямо в глаза Андрея и стал чеканить слова:
– Ты последний оставшийся командор – сейчас ты единственный «хранитель», а потому глава ордена Святого Креста. И на тебе теперь лежит вся ответственность. Ты должен будешь возродить наш рыцарский орден, чтоб он воспрянул, как феникс из пепла. А это тяжелая задача, ведь орден обескровлен и слаб, большинство польских панов и немецких баронов – наши лютые враги. Я буду помогать тебе по мере моих скромных сил и знаний. Можешь на меня полностью положиться.
– Почему ты так решил, брат? И как тебя зовут? Ты так и не назвал мне своего имени.
– Сейчас паства называет меня отец Павел. В миру звали меня Любомир, я из захваченного ныне басурманами славного Киева, что Куйябой стал. Я из полян. В детстве стал холопом, попал в Богемию, где взял в руки меч и беглым вступил в орден, ставший моим спасением. Через пятнадцать лет получил серебряный пояс оруженосца, «полу-брата», как их называют. Вскоре на поле боя с уграми командор Ульрих фон Райхенау посвятил меня в рыцари, так я стал братом. У меня нет и никогда не будет детей, тем паче жены, да и родных, что остались на Днепре. Орден есть моя единственная семья и привязанность. Я не могу служить ему мечом, но рука может держать крест. Сейчас мне уже полных 62 года, следующей весной может быть на год больше. Вот только будет ли…
