– Я встретил там брата Андреаса фон Верта, последнего из «хранителей», командора ордена Святого Креста!
– Что? Андреаса фон Верта?
Нунций захлопал глазами, еще не понимая сказанного, но спустя несколько секунд побледнел. Голос охрип за мгновение, и он прошипел, выталкивая слова из горла:
– Так он не погиб на Каталаунских полях?! Боже мой! Пятнадцать лет, пятнадцать лет прошло… Ты не ошибся?
Такая дикая надежда прозвучала в голосе священника, что Нойман, не мешкая, ответил:
– Это исключено, святой отец! Он дрался там с кастеляном пана Сартского Ярославом Замосцким…
– Убил его?
– Нет, – ответил Нойман, и тут же лицо нунция смертельно побледнело. И купец заторопился, сыпля словами: – Вы меня неправильно поняли. Был не поединок, была обычная драка – командор на моих глазах оглоблей огрел несколько стражников кастеляна, а последнему сломал колено.
– У него что, меча не было?
– Они с кастеляном говорили о какой-то клятве, данной пятнадцать лет тому назад, что брат-командор к нему железом более не прикоснется, но ноги сломает!
– Я вспомнил, – воскликнул нунций, утирая со лба капельки пота. – Такая клятва была дана тогда. И он ее исполнил… Невероятно! Как выглядит сейчас командор Андреас?
– Лет за пятьдесят, лицо в шрамах. Волосы русые, с обильной сединой. С ним юноша, очень похожий на него. Командор один раз назвал его сыном. Одежда у обоих простых воинов, кожаные доспехи, плохонькие мечи. Орденских плащей не было…
– Он не безумец, чтоб в таком одеянии по владениям Сартского разъезжать. Участь брата Зарембы…
– Да, кстати, о нем. Пан кастелян подписал крестоцеловальную грамоту, что обязуется отдаться в руки ордена, если его сюзерен не отпустит в течение недели захваченного им подло рыцаря ордена Зарембу и его людей, честно, купно и оружно. Пан Ярослав такую грамоту подписал и крест на сем целовал. Я присутствовал и собственною рукою писал эти грамоты, ибо у командора письменных принадлежностей не имелось…
– Не может быть!
– Пан кастелян страдал от боли… И от страха – вы знаете, святой отец, как командор умеет его вызывать. А бумага – вот она, – купец достал свиток и с поклоном передал нунцию. – Это копия грамоты, командор специально приказал ее сделать и отдал мне на хранение.
– Он вас узнал?
– Да, еще вечером за столом, как пришел мой обоз. Мы с ним пили вино. Много выпили, очень много, святой отец…
– Я отпускаю тебе этот грех! – с улыбкой произнес нунций. Усталость исчезла, стало радостно на душе, которую обуяла лихорадочная жажда деятельности – новость была ошеломительной.
– Я принял его за странствующего рыцаря, к моему стыду. Я просто не узнал его, в голове не укладывалось, что может произойти такое чудо…
– Все в руках Божьих! – назидательно произнес нунций и перекрестился. Купец тут же последовал его примеру и продолжил говорить:
– Зато он узнал, назвал Нойманом, хотя я раньше сказал ему, что меня зовут Новаком. Я просто был пьян, а потому даже предложил ему сопровождать мой обоз до Праги за десять злотых.
– Ты поскупился, сын мой, – усмехнулся нунций. – С ним были воины, кроме этого юноши?
– Нет, но когда мы услышали звон мечей и выбежали на двор, то командор закричал орденский клич, и мой Арни тут же вмешался, зарубив ляха. А потом сказал мне, что возвращается обратно в орден. Он тоже узнал командора и накинул на того красный плащ – рубашка была порвана, а на груди были видны знаки крестоносца.
