– Здравствуй, Борис, рад тебя слышать. А то я было подумал, что ты уехал из города.
Комбат едва сдержал удивленное восклицание. А вот и бубновый король с его хлопотами. Ай да гадалка!
Полковник Бахрушин служил в ГРУ. Время от времени он поручал Рублеву задания, все, как один, трудные и весьма щекотливые. В жизни любой конторы – и ГРУ тут не является исключением – возникают деликатные ситуации, когда требуется закрыть вопрос, но при этом в случае провала очень вероятен грандиозный скандал. И тогда вместо собственных сотрудников используются квалифицированные люди со стороны, внештатные работники. Чтобы, если произойдет сбой, откреститься от неудачника. Мол, я – не я, и хата не моя.
Рублев был лучшим внештатником Бахрушина, и, с точки зрения полковника, имел единственный недостаток. Он работал за идею, начинал еще когда государство прописало спецслужбам голодную финансовую диету, и часто денег не было даже на зарплату кадровым сотрудникам. Со временем внештатники стали получать хорошее вознаграждение, но и при этом Комбату нельзя было поручить задание, хоть сколько-нибудь противоречащее его нравственным установкам. На первый раз он бы отказался, после второго мог навсегда порвать контакты с ГРУ. А полковник не хотел терять своего лучшего внештатника и всегда учитывал интересы Рублева.
– Борис, ты помнишь Шинкай-Гильзанскую долину? – спросил полковник.
Вопрос был настолько неожиданный, что Комбат чуть грубовато ответил:
– Я-то, конечно, помню. А вы ее откуда знаете?
– По долгу службы, – ответил Бахрушин. – Ты можешь прийти ко мне завтра в десять часов утра.
– Хорошо, – коротко ответил Рублев.
– Тогда до встречи!
– Ага! До скорой встречи.
После разговора мысли о ремонте сразу вылетели из головы. Сначала Рублев напрасно гадал, для чего Бахрушин спросил у него о «Шайтан-яме», как прозвал Шинкай-Гильзанскую долину Явдат Икрамов, сержант его батальона из Ферганы. Выдвинув несколько одинаково малоправдоподобных предположений, Комбат погрузился в воспоминания о самой долине. Придуманное Икрамовым название не было случайным. Шайтан-яма доставила массу проблем советским войскам. Довольно обширная, она была окружена высокими горами, через которые в долину вела единственная дорога. Вдоль ее буквально на каждом шагу находились удобные для засады места с безопасными путями отхода. Местные жители на протяжении тысячелетий боролись со многими завоевателями, поэтому вдобавок к естественным пещерам они выдолбили уйму замаскированных ходов и в буквальном смысле проваливались сквозь землю после нападения. А кроме главной дороги имелось множество горных дорожек и лазов, через которые афганцы то покидали долину, то возвращались в нее. Так был вырезан первый советский отряд, две мотопехотные роты. Афганцы устроили на дороге всего одну хиленькую засаду – для отвода глаз. А то бы русские не поверили, что такую благодатную долину им сдали без боя. Бойцы обнаружили несколько крепких поселений и всего две сотни жителей. Остальные афганцы якобы покинули свои дома в страхе перед оккупантами. Оглядев толпу стариков, женщин и детей, командир отряда выставил единственный крепкий дозор, надежно перекрывший дорогу. А ночью по бесчисленных тропинкам и пробитым в горах ходам долину заполонили вооруженные мужчины, грамотно вырезавшие почти весь отряд. Только дозор и еще несколько бойцов успели открыть стрельбу. Но численное преимущество афганцев оказалось слишком велико. Они быстро подавили очаги сопротивления. На захват Шайтан-ямы бросили батальон, подкрепленный танками и авиацией. Но теперь афганцы избрали другую тактику. Они устраивали засады, внезапные и смертоносные. Дело попахивало какой-то чертовщиной. Только что прошел вертолет на самой малой скорости, и было доложено, что в горах пусто, как на солдат обрушивался шквал огня, а к вертолету устремлялся «Стингер». И ни вертолета, ни целого взвода бойцов. А за следующим поворотом вспыхнул, как свечка, передовой танк. И командир отряда благоразумно решил повернуть назад. Лучше получить выволочку от начальства, чем положить всех людей и самому навеки лечь рядом с ними.
