− Сирота она – заступиться некому. Мерзавец какой-то изнасиловал её в общежитии медучилища. Заявлять девчонка, конечно, побоялась: доказать − ничего не докажет, а позору не оберёшься, да ещё и из училища за аморалку попрут – знаете, как это у нас бывает… А тут ещё выяснилось, что забеременела от этого насильника – пришлось брак оформлять: не расти же ребёнчишке сиротой.
− Уж лучше бы аборт сделала, − скривилась заведующая.
− Да если бы знать наперёд-то! – всплеснула руками Тамара Алексеевна. – Гад этот вначале тихим прикинулся: боялся всё же, видать, что притянут к ответу, а после свадьбы – распоясался: бил её, да всё по животу попасть старался – надеялся, что выкидыш случится. А теперь у ребёнка – у Максимки – припадки эпилептические! Негодяй этот – папашка – нигде не работает, так Женечка, чтоб как-то прожить, подъезды мыла, и ребёнок – при ней: на кого его такого-то оставишь?
− Тамара! Чёт ты жуть какую-то рассказываешь! На кой ляд с таким жить-то?
− Так она и развелась! И с ребёночком в Прикамск вернулась. Я ей уже две сумки вещей приволокла – от внуков. А то зима, а у мальчишки ни одежды, ни обуви!
– Тамара, а ты паспорт-то её видела? – заведующая откинулась на спинку стула и, насмешливо прищурившись, уставилась на медсестру.
Та неловко заёрзала и растерянно пожала плечами.
– Вот именно! – вздохнула Майя Павловна. – А я – видела: замужем наша Евгения Васильевна.
Тамара Алексеевна отхлебнула чайку и, поставив кружку на стол, принялась крутить её в зябких ладонях:
– Так всякое же случается. Может, отметку в паспортном столе сделать не успела, а, может, так убежала… Роняя тапки…
– В любом случае, будь с ней поаккуратнее: чужая душа – потёмки.
– Майя Пална, – медсестра молитвенно сложила руки, – мне бы в стационар недельки на две…
– Что, опять сердце беспокоит? – заведующая покивала сочувственно. – Конечно, ложись! Тем более и подмена какая-никакая имеется.
* * *
Вдохновившись известием об открывшихся перспективах, Женька сбегала в суд и подала заявление на развод. Ни Пашке, ни его гадской семейке ничего говорить не стала: адвокат разъяснил ей, что если муж дважды пропустит судебные заседания, есть шанс развестись в одностороннем порядке, без шума и пыли. Женька по два раза на дню проверяла почтовый ящик, чтоб не пропустить повестку в суд, а потом с Пашкиным паспортом сбегала в почтовое отделение и оформила аренду абонентского ящика. Поскольку газет Ракитины не выписывали, эта операция прошла никем не замеченной.
По детскому саду Женька летала как на крыльях: теперь все почувствуют разницу и поймут, что именно она – Женька − как никто заслуживает это место. Никаких посиделок в течение рабочего дня, не говоря уже о валянии на детских кроватях, не допускалось. По три раза в день проводился обход групп с ревизией всех сомнительных мест, в которых можно было припрятать остатки от завтраков-обедов. Проверяла даже площадки пожарных выходов, куда хитровыделанные няньки умудрялись выставлять баночки с сэкономленным первым-вторым-третьим.
Не избежали общей участи и работники кухни!
– Майя Пална! Этак она нам весь персонал разгонит! – жаловалась заведующей завхоз Нина Николаевна.
Майя Павловна только улыбалась загадочно, но в назревающий конфликт не вмешивалась.
Вскоре Тамара Алексеевна выписалась из больницы и вышла на работу. Коллектив встретил её как никогда тепло, и вскоре жизнь детского сада вернулась в прежнее русло.
