Кроме этого были ещё три дивизиона противотанковых орудий и три дивизиона УСВ. Если раньше за эти орудия на меня смотрели косо – мол, слишком много для одного полка в нынешнее время, – то теперь они размазывались по дивизии, и уже вроде как нормально. Я тут подумывал увеличить их количество ещё на один дивизион, вот только теперь с этим возникнут большие трудности, так как начальство мне их не даст, а у немцев их ещё найти нужно, и далеко не факт, что они будут. Ещё был дивизион тяжёлых М-10 калибра 152 миллиметра, обеспеченный трофейными тягачами с запасом. Во время контрнаступления мои бойцы добыли их много, все одной модели, так что хватит надолго. Было три дивизиона батальонных миномётов, а также один дивизион полковых самоваров калибра 120 миллиметров. Всё это обеспечивало мне очень хорошую огневую поддержку войск.
Ещё был танковый батальон. Правда, тут оказалась засада: мои трофейные танки, БТ и три Т-28, сточились в боях, так что остатки приказали оставить на передовой, ими усилят остающиеся части. А мне должны были дать в Москве новые танки – роту Т-34 и две роты новых лёгких танков Т-60[4]. Это, конечно, были те ещё танки, им больше подошло бы определение «танкетки»: достаточно тонкая броня и 20-миллиметровая автоматическая пушка – короче, аналог немецкой «двойки».
По правде, он годился только для разведки или охраны тыла, так как подбить его можно было из чего угодно. Хорошо ещё, что сохранились бронеавтомобили – две роты БА-10 и рота БА-20. Все они шли в усиление к полкам, хотя наступать ими на не подавленного противника означало просто потерять их в бою. Так что оставалось использовать их в засадах или поддерживать их огнём наступающую пехоту, подавляя огневые точки немцев с расстояния. Поэтому я и хотел поскорее получить новые противотанковые самоходки. Толстая лобовая броня и орудие калибра 85 миллиметров позволяли им с дальней дистанции почти безнаказанно выбивать огневые точки и бронетехнику противника. Ещё через год, когда появятся «тигры» и «пантеры», без них будет вообще никуда.
Мне, честно говоря, было очень жаль потерянных Т-28: с их тремя башнями было очень хорошо поддерживать пехоту, подавляя огнём пулемётов противника. К сожалению, немцы сожгли все три танка. Хорошо ещё, что экипажи спаслись, правда, не обошлось без ранений, но уже все вернулись ко мне. Вот так дивизия обрастала мускулами, а в том, что долго нас держать здесь не будут, я не сомневался.
К концу февраля нам поставили все танки, и если Т-34 оказались все уже не новые, то Т-60, как говорится, и муха не… короче, вы поняли. А в самом начале марта ко мне прибыл нежданный гость.
Днём позвонили с КПП и сообщили, что меня спрашивает товарищ Морозов[5]. В первый момент я не сообразил, что за Морозов, и только потом до меня дошло, что это тот самый конструктор, что разрабатывал танк Т-34. Я велел немедленно проводить его ко мне. Честно говоря, совсем не ожидал, что он приедет ко мне лично. Не знаю, кто он сейчас по должности, но наверняка очень занят.
– Добрый день, – первым поздоровался Морозов. – Вы, как я понимаю, и есть полковник Прохоров?
– Здравствуйте. Да, это я. Но какими судьбами вы прибыли ко мне? И да, извиняюсь, как вас по имени-отчеству?
– Александр Александрович. А вас как зовут?
– Зовите Игорем Николаевичем. Так какими судьбами вы, Александр Александрович, появились у меня?
