Комедии - страница 8

Фонвизин, казалось бы, и близок ко двору, но роскошь и блеск двора не ослепят его, и он не станет придворным одописцем или слагателем торжественных панегириков. Он находится «между», чтобы остаться собой. Чтобы ни к кому не примкнуть и стоять прямо, надобно большое мужество. Конечно, «поздний» Фонвизин знал и непонимание, и одиночество, и вообще его мысли последних лет – это горькие мысли. Он пламенно любит свою Отчизну и видит, насколько разительно несхож ее парадный портрет с действительным ее ликом. Он одержим желанием выправить положение и помочь, но от него отмахиваются, как от докучливой мухи. Он предвидит неминуемые беды и всего более озабочен потерей русскими своего национального лица: они забыли свое родовое, отреклись от глубины предания и обезьянничают, заискивая перед законодателями парижской умственной моды.

В гневе Фонвизин выведет огнедышащие строки своего «Рассуждения о непременных государственных законах». Когда сорок лет спустя Никита Муравьев решит пустить рукописный список этого потаенного сочинения среди декабристов, ему надо будет только обновить несколько старинных слов да переставить запятые. Документ этот – словно рентгеновский снимок всегдашних бед России. Разгадка ее вечного заклятия…

Но Фонвизин предвидит и очень дальние беды. У наших великих отменно чуткий слух: как былинные герои в стародавних баталиях, они прикладывают ухо к родимой земле и слышат ее будущие плачи.

Фонвизин (как и Никита Панин) решительно против разделов Польши. Он всего только месяц не доживет до второго раздела и понимает, что ни Екатерина II, ни Иосиф (Австро-Венгрия), ни Фридрих-Вильгельм II (Пруссия) теперь не остановятся, пока не разорвут Польшу окончательно.

Фонвизину-писателю давно уже выпала трудная судьба: его сочинения «проходят» на уроках в школе. Даже даровитому учителю, педагогу с искрой Божией, непросто подвести юных читателей к тому, чтобы те смогли во всей глубине и свежести оценить фонвизинские комедии и иные его творения.

Но – подумать только! – сколько же поколений русских школьников читали эти «учебные пьесы» на уроках изящной словесности?! На сочинениях Фонвизина воспитывались, – и главное, учились думать и писать – и лицеист Александр Пушкин, и гимназист Николай Гоголь-Яновский, и Федор Достоевский, и Лев Толстой, и Михаил Пришвин… И снова Денис Иванович напутствует. Он – воспитатель наших вечных учителей! – учит чести, достоинству, любви к Отечеству. И может статься, что и вы услышите горячее, пламенное слово старого писателя…

Радостной встречи!

Э. Афанасьев