Три дня, как я невеста. Внешне я осталась та же, но внутренне уже другая, иная, чем прежде. Холодок под ложечкой, ощущение прыжка в неведомое измерение и попытка понять себя самоё: готова ли?
Изменились и мои близкие. Мама радостно возбуждена. Папа – задумчив и сосредоточен. Он отстранённо молчалив, но я знаю, что его раздирают противоречивые чувства. Он счастлив и горд за доченьку, но не допускает мысли, что я, его девочка, скоро покину родительский дом. Втайне он хотел бы, чтобы моё замужество случилось несколько позже. Когда? Он и сам точно не знает.
Я подшучиваю над ним:
– Папочка, когда я стану старой девой, ты сам будешь пытаться выдать меня за первого встречного.
Моя ирония его коробит. На папином лице возникают гримасы отчаяния, и мне становится нестерпимо жалко моего стареющего отца. Весёлая мамина живость папу раздражает. Чтоб не ссориться с нами, он отгораживается газетами. Это вполне по-мужски: вчитываться в мировые новости, уходя от событий в собственном доме.
Бабушка, глядя на нас, вытирает слёзы. Меня она норовит приласкать при каждом удобном случае. Бабуля гладит мою голову сухой натруженной рукой, совсем как в детстве. Она печалится и радуется одновременно. Всё вместе это называется предсвадебной суетой.
Два вполне половозрелых человека написали в районном ЗАГСе заявление о своём желании вступить в законный брак. Заполнение бланка заняло пятнадцать минут, но мир перевернулся.
Моя подруга Мила, которая назначена свидетельницей невесты, любит шутить, что хотя бы раз в своей жизни надо отметиться в таком государственном учреждении, как ЗАГС. А если серьёзно, то я думаю, что каждая женщина немножечко Ассоль. Туманная мечта о сказочном дне свадьбы передаётся по наследству из поколения в поколение по женской линии. Каждая девочка с малых лет представляет себя принцессой в воздушном белом платье рядом со смелым принцем. Это так крепко сидит где-то на уровне подсознания и наверно является частью сложного физиологического фактора, называемого инстинктом продолжения рода. Вот так.
Мы сидим с мамой на кухне, пьём горячий душистый чай. Запахи мяты и смородинового листа колышутся над нашими чашками. В их мелодию проникает удивительная горьковато-пряная нота. Так может пахнуть только домашняя сладкая выпечка с черёмухой. Сдобные румяные плюшки горой лежат на большом блюде посреди стола. Тесто с утра ставила бабушка, а стряпали и пекли мы с мамой вдвоём.
За окном угасает морозный январский денёк. Суббота. На маленькой кухне тепло и покойно. Мне хочется вымолвить: «Остановись, мгновенье! Продлись! Дай лучше запомнить этот сумеречный час и эти запахи!». Так неповторимо может пахнуть только отчий дом.
Мы обсуждаем мой свадебный наряд.
– Может, из кручёного гипюра, с небольшой пелеринкой на плечах? – выдаёт идею мама.
– Нет, хочу что-то лёгкое, воздушное, – высказываю я свою неясную пока мысль и делаю пассы руками.
– Тогда пышный подол, по низу оборка, рукава – три четверти, по краю – воланы. Как? – живописует мама. – Фата в том же стиле. Романтично, на мой взгляд.
– Так я буду походить на купеческую дочку. Нет, мам, давай лучше из шифона. Без излишеств.
