«Хитёр бобёр ты, Якут!.. Принёс, значит, литр!.. Хотя какой ты бобёр?! Свинья в калу!.. Нет, тюлень!..» – И любовно пнул его сапогом по заднице…
Выпив с расстройства два раза «по сто» разбавленного тархуном «озверина», заносчиво приободрился и отправился искать нужного мне человека – модель, стилиста, натуралиста; не помнил я название, с кого срисовывают… В общем, не важно!.. «Нужно изобразить статую Свободы – намалюем!.. Будет не похожа?! Всё списывается! Сами говорили – "акулу империализма"! Уродливую! Получите дикобраза!..» С этими оптимистично-неореалистическими художественными помыслами я шёл по широкому коридору, минуя лестничные марши, как вдруг, уколотый шпоровой мыслью, резко остановился…
«Ё-моё!.. Батюшки!.. Ведь не найду дорогу назад!..» Постоял в замешательстве, развернулся, чтобы идти обратно, как услышал тихое посвистывание, завывание-запевание горного жаворонка… Из полутёмного пролёта зонного коридора появился силуэт военного, в котором я определил такого же ключника: связка ключей тихонько побрякивала у него на поясе…
– Ты кто, военный?!
– А ти кто?
– Я здесь по особому военно-политическому заданию капитана трибунала Зверюгина! Мне приказано брать в помощники пригодных моделистиков!..
– Какая такой мудилистика?! – испуганно моргая глазами, пропел солдат.
– Отказ будет расцениваться как уклонистское, саботажное вредительство! Снимут с ключной должности на лопату!.. В содействии же мне поощрят! Дадут отпуск домой!..
Ключник раздумчиво зачмокал губами…
– Сам откуда родом?
Военный моргнул миндалевидными глазами:
– С Ош…
– Какой Ош?!
– Ош, Киргизия…
– Как звать тебя, киргиз?!
– Я не киргиз! Я узбека, Орихм Орехимбаев!..
– Ну что же, Орех, будем знакомы! Борисов Александр, уполномоченный политруководством!.. В общем, военспец по художественной части… Ты дорогу к Василькову с Кульмандиевым знаешь?!
– Да кто их, шайтан-майтан, барыг, не знает?! Калым дыкин, камандирам, знатно, значит, деньги сулят-мулят… А так давно би сартири чистили!..
– Так вот, к этим калымдэкенам мы сейчас и отправимся!.. Там, в большой зале, находится подготовленный стенд…
Придя в свою строительную зону Ж(;) «Завтра утром будет жопа!..» – неожиданно высеклось обжигающей искрой в хмельном сознании. Но быстренько загасив панику: «Тьфу!.. Тьфу ты!..» – пшиком бравады я объяснил товарищу предстоящую творческую работу…
– Грунтовать не будем!..
– Но тута жа следа на фанера от сольдатской сапог?..
– Так андеграундней, Орех, акула империализма выглядеть будет!.. Ничего ты не понимаешь в неореализме!.. Можешь ещё плюнуть!.. Хотя постой, не надо! Пойдём за красками, кистями… Но сперва заглянем в ключную…
В каптёрке в позе облёванных «хана-мздаимских» близнецов продолжали спать «абрек-кульбек» Кульмандиев и жёлтый, как снег в Нижнем Тагиле, Васильков… Посмотрев на удивлённо-испуганный взгляд узбека, я лишь глумливо подтвердил: мол, потеряли координацию… медитируют…
– Ва-ай!.. Какая кардинаций?!
– Успокойся, Орех!.. Хорошо, что не ориентацию!.. Ты давай присаживайся, коллега, к столу… Ужинать будем… Правда, остались одни рыбьи хвосты… Но хлеб-соль есть!.. Что ещё нужно солдату!.. – И разлил разбавленный спирт по стаканам…
– Вай! Ай-яй-юшки! Намь незя! Незя намь!..
– Незя-незя!.. – строго передразнил я. – Помнишь, что будет за отказ в содействии и по оказанию помощи мне?! И что будет, солдат, если комбатовский, французский одеколон влить в кульмандиевские сапоги?!
