– Ну, в общем, давай собирайся!..
– Да мне и собирать-то нечего…
– Ну тогда приведи себя в порядок! Побрейся полностью! Голова вся в красной краске!
– Форма тоже!.. – крикнул я с койки. – Наволочку стирать?!
– Насчёт обмундирования доложу Зверюгину… Занесут… Ну, дерзай, Борисов! Можа, ещё встретимся! Не унывай!..
(Серёжа оказался провидцем… Мы ещё не раз встречались с ним на объекте Генштаба. Перетирали военную жизнь, «(у)волнительные» свидания с девушками… Лихо отпраздновали его дембель в ресторане «Парус» на Лермонтовской, с курьёзным попаданием на комендантскую гауптвахту…)
После тёрного мытья с содой и карболкой, бритья лица и головы фельдшер принёс мне новенькое обмундирование и, положив на табурет, лукаво промурлыкал:
– Сватьёфф приказали ждать…
И, порхнув белым халатом в проёме двери, волоча, загромыхал солдатскими сапогами по коридору санчасти…
«Ножки тоненькие… А жить-то?! Ой как хочется!.. Хорошо устроился пацанчик! Тут тебе и тепло, и покой с бинтами… И спирт!..» – завистливо рассуждал я, одновременно надевая принесённую солдатскую форму…
Выйдя на коридорную пролётку, оглядел себя нового в настенном зеркале: «Огурец, блин!..» Провёл ладонью по выбритой голове: «Надо маслом натереть бильярду и зайчиков пускать на солнце…» Обернувшись, посмотрел на тёмное окно… Зашёл в фельдшерскую каптёрку и спросил, сколько времени…
– Двадцать два десять! Отбой по части!.. И лазарету тоже!.. – недовольно затараторил санинструктор. – Иди ложись спать, Борисов!.. Дежурный прибежит – по телефону сообщат… Мы тебя разбудим… И не шатайся по медпункту!..
Не раздеваясь, «батутным прилягом» плюхнулся на койку. Скрип кроватных пружин несколько секунд перемешивался со звуками кряхтений, урчаний, тихого похрапывания… Кто-то провокационным трубачом в тёмном углу палаты мажорным пуком прогорнил ложную «Зарницу»… «Однако ж!.. Носики-курносики сопят…» – с ухмылкой напел про себя мотивчик хитовой песни Валентины Толкуновой…
– Подъё-ом!.. Борисов! Подъём! – фельдшер с торопливой нервозностью тряс меня за плечо. – Быстренько протирай глаза и дуй к штабу!.. Там! У крыльца! Тебя ждут Зверюгин и Леденцов!..
– Слышь, сестричка?! А он что?! Намеренно фамилию изменил?! Ну Зверев… Ну Зверобоев… Ну, бл…! Не слышал я такой фамилии!.. Ему с таким погонялом! Лет семьдесят назад! Сподручней было б в Семёновских войсках служить! Иголки под ногти комиссарам запихивать!..
– Не морочь мне голову, Борисов! Нам всё равно, Зверюгин или Барсюгин… Лишь бы человек был хороший… – томно, распевно выговаривая, урезонил меня еврейчик… – Поторопись давай к штабу! А то неприятности схлопочешь!..
– Всё равно лизать не брошу… Потому что он хороший…
– Ты! На что это намекаешь, солдат?! – дёрнувшись всем телом, взвизгнул он.
– На плюшевого мишку… Которого у тебя в каптёрке видел… Почаще тренируйся на нём уколы делать… А то вчерась в процедурной… солдатик так орал! Что я, со сна очнувшись… подумал… что нахожусь в камбоджийских джунглях… Ну! Покедова, фельдшерюга! Не поминай лихом!..
– Катись отцеля, хам!..
Выйдя на крыльцо санчасти, глубоко вдохнул ещё прохладный утренний воздух, постоял, опершись на перила, подавляя засос тревожной прострации… Видимо, не случайно америкосы во многих кинофильмах вопят: «Хьюстон! Хьюстон! У нас проблемы! Спасайте наши задницы!..» Чирикая, пролетела воробьём под пилоткой паникёрская афоризма чужеземных обстоятельств…
