Последнее слово оказалось самым оскорбительным и заставило Грегуара снова соскочить с места:
– Я бы попросил, я не безработный! Я писатель! И к вашему сведению, состою в профсоюзе писателей Франции и ежеквартально делаю отчисления в пенсионный фонд!
– Но по факту, ничего конкретного, мсье Ташлен. – в привычной манере заткнул писателя за пояс Лаваль. – К тому же, вы забыли упомянуть, что стоите в очереди за пособиями по безработице, что должны вашей хозяйке мадам Фош 250 франков за право спать не под мостом и задолжали прачечной Дуката за стирку вашего исподнего ещё 140. Здесь одно из двух или два сразу – либо ваша писанина стоит дешевле туалетной бумаги, либо вы делаете вид, что вы что-то делаете, пропивая деньги налогоплательщиков.
Но Ташлен не собирался ретироваться, и продолжал наступление:
– Да вы наглец, что так легко ставите штампы на людей! Я не решаю проблемы выпивкой. Никогда! И своё исподнее я стираю сам, в прачечную сдаю лишь рубашки…
Теперь брюнет Лаваль повысил тон, вызверившись на писателе:
– А как вы их решаете, разделывая людей на куски? Хватит заливать мне нектар в уши про бедного невинного писателя на мели с девственно чистой душой и черепной коробкой, забитой лишь принципами творцов демократии!
Прения прервал скрип двери, и из соседней комнаты показался доктор Ледюк, который перевёл всё внимание на себя. Как и было обещано, Эжен Ледюк вынырнул из комнаты ровно через десять минут, правда даже не удосужился снять отработанные перчатки. С важным видом он вынес вердикт:
– Да, мсье Лаваль, это Агарвал. Правда, без головы и одной ноги, зато полный комплект рук – родимое пятно на запястье помогло мне удостовериться в поставленном мной вопросе. Знаете, у конечностей уже начались деформа…
Лаваль снова немного скривился, и прервал доктора Ледюка:
– Хорошо, хорошо, Ледюк. Соберите его обратно и вместе с Ролле подготовьте тело, точнее, фрагменты тела к отправке в центр. А с вами, господин Конте и господин Ташлен, мы можем теперь поговорить на другой ноте. Моё имя Ансельм Лаваль, хоть вы могли обо мне и не слышать, но я не последний человек в Интерполе Франции. Рядом со мной сидит координатор и мой помощник – Патрик Крой. Тот человек в дальнем правом углу за вашей спиной – Ульрих Химмельхоф, мой коллега из соседней Германии. У окна мнётся Эндрю Бёртон, с которым вы уже успели довольно тесно взаимодействовать – глава разведки Её Величества. Ах да, старина Эжен Ледюк – судмедэксперт при главном следственном аппарате Франции. Ну а все остальные люди, которых вы здесь видите – всего лишь агенты спецслужб, и нет смысла говорить о них по отдельности, они всё равно работают в связке, выполняя общеполезное дело.
Конте рассмеялся до звона в ушах:
– Отличная компания, мне очень нравится! Особенно старина Ледюк – на его фоне Фредди, который Крюгер, нервно курит в сторонке. И чем же мы заслужили такую честь, быть среди такой именитой плеяды деятелей-миротворцев?
В разговор вмешался Эндрю Бёртон:
– Произошло несколько серийных убийств в довольно необычной манере, как вы успели заметить. Общими усилиями Интерпола мы смогли выйти на след маньяка, орудовавшего по всей Европе. Кумар Агарвал – это имя о чём-то вам говорит?
Ташлен кивнул отрицательно, а Конте спешил предположить:
– Агарвал – именно это имя или погоняло назвал доктор Ледюк, когда изучил содержимое чемодана. Следовательно, внутри был и остаётся бедолага Агарвал. Отсюда вывод, что маньяк не он, ведь он не мог разделать сам себя и после запихнуть в этот чемодан.
