– Ты молодес, папаш-ша. Што тепель, заклоешь нас? – сказал тот, который успел оклематься от нокаута.
– На этот раз прощаю, девки!
Вот и явился проводник, и будучи в ужасе от увиденной разрухи, чуть не схватил удар:
– Что вы тут устроили?! Требую немедленно прекратить этот вандализм! Иначе я буду вынужден приказать машинисту остановить поезд и вызвать наряд!
– Зря раскричался, он уже здесь… – хмуро промямлил один из зачинщиков драки, показав на Конте.
– Всё в порядке, любезный. Всего лишь небольшой аперитив перед сном за счёт вон тех утомлённых парняг.
Пока проводник в горячке оценивал ущерб, пьяный снова распластался на полу, и был подобен растёкшемуся яйцу. Комиссар подобрал его пожитки, затем его самого и поволок этот багаж в коридор. Разместив его там, он вернулся за его чемоданом, подпиравшем дверь тамбура:
– Это твоя сумка?
Пьяница моргнул глазами, которые поплыли глубоко по орбите, и Конте расценил это как жест согласия. Вытащив из-за пазухи его билет, комиссар просто не поверил глазам: «Купе № 7, место 2. Что сказать, мне необычайно повезло с соседом!».
Сложив незнакомца на полу купе, словно пустую сумку для базара, Конте принялся разбираться с бельём. Затем он принёс ему чёрный крепкий кофе и дал сделать пару глотков. Незнакомец закашлялся, но это помогло ему немного собраться.
Пока Конте готовил постель себе, слегка отрезвевший мсье попытался встать, и вдруг хлопнул Конте по спине, затем снова завис и потупил свой взгляд, брякнув:
– Скажи… Скажи!
Конте недоумевающе оглянулся:
– Что сказать?!
Попутчика слегка отшатнуло, но ухватившись за край стола, он снова вспомнил, что хотел спросить:
– Ты француз? Францус-з я спраш-ши-ваю?!
Конте сухо и без эмоций ответил:
– Нет, японец.
Пьяный попутчик снова округлил глаза, пустив их по орбите. Хлопнув себя по лбу, он перешёл к этапу философствования:
– Вот так вот! Япон-с-ский друг… А я тебя уваж-жаю, да! Вот будь ты ар-рабом, бель-гийцем, китац…китайцем, да-а, всё равно бы уваж-ж-жал…А она, прдставь себе, она, старая шлю-ха, с обвис-с-шим лицом и кожней…кож-жей поклёванной птиц-цами, и ушами гном-ма или эльф-фа… Она имела… имела ПРАВО меня, меня! Меня не уваж-ж-жать! Она меня не уважает, как не уваж-жает всё, что я дел-лаю…
– Прекрати это жужжание и глотни ещё кофе. Так ты жигало что-ли?
– Ж…жигало? Я пугало… Пу-га-ло! Вот кто… нет, что, что я такое.
– Как твоё имя?
– Ты хочешь знать моё имя? Право, ты черт…чертовски мил, друг!
– А ты чертовски пьян, друг!
– Я не пьян, я поверг-нут. Или поверж-жен. Да какая кому раз-зница! Надо же, какие японы…японцы милые…
– Имя, сынок?
– Имя? Как ты скажешь, так и буду называться! Назови меня хоть вот как…А как тебе нравится! Отныне ты мой един-н-ствен-ный друг! Назови меня хоть с-сыном моего от-ца… А хочешь, на ан… английский ман-нер – Грего-ри! Удар-рен-ние на первй… слог. Или рус-с-кий ман-нер… Как там у них… Гре-гор-ий… Или на японс-с-ский манер… Как там это будет по ваш-шему?
– Грегуар значит. Ладно, остановимся пока на этом. Ты из Парижа?
– Под небом Парижа… миллионы влюблённых и нищих бредут…ак-кор-д-де-он поёт и плывёт…
На этой ноте развесёлый попутчик уже шмякнулся на чужую полку и засопел. Правда, такая отключка длилась не совсем долго, и периодически, сквозь хмельной сон он бормотал и подвывал, осыпая нелицеприятным слогом некую старую мадам-шлюху, мерзкого крючконосого мужика, выскочку-недоноска с ужасными зубами и им подобных, посмевших оскорбить бедолагу Грегори…
