Комментарии к «Федру» Платона. Книга вторая - страница 6

Однако почему, если внутри есть, также и образует аналогию с внутренними чертами, то есть, где есть соотношение с внутренними чертами, и где его нет. Прежде всего, наша телеология имеет все остальные, потому что она включает все остальные (ибо и богословие и вся философия и даже любовь; ведь ее необходимо очень любовно внедрить в них, чтобы все удачно завершилось), а вот только любовь мы рассматриваем по отдельности от образа, и она кажется нам более нуждающейся в цели.

Когда ты отказываешься от других целей, они кажутся намного менее важными. Поэтому не нужно сравнивать их по всем аспектам, а только там, где они имеют значение; например, как если бы формы были похожи на мои, но уже не по периметрам; ведь это не всегда будет соответствовать. Таким образом, все упомянутые страсти являются более сильными, чем здравый ум. Однако существует такое состояние, соответствующее здравому смыслу, если мы говорим о том, что оно преуспевает благодаря здравому смыслу. В средине души и даже в ее случайных вдохновениях возникают некоторые, которые превосходят надежду, и техники и теоремы находят, как говорит Дисклид в медицине и Геракл в практике.

Таким образом, практическое мастерство превосходит теоретическое; но, по моему мнению, страсть к искусству кажется всем наиболее значимой. Некоторые страсти исчезают быстро, в то время как другие остаются в искусстве и науке навсегда. {Как мы говорили о статуе, что у нее есть определенные характеристики и символы, которые, если бы сохранялись, делают каждый обряд всегда сияющим сам по себе, так и художник имеет свои умения и Знаки, которые, как символы, присутствующие в душе, всегда заставляют ее сиять; поэтому необходимо изучать знаки наук и самого предвидения, чтобы мы были в порогах вдохновения самих богов-надзирателей, Чтобы же нас не смущало, как Дионисий может предоставить нам целое и совершенное, хотя он считается покровителем разделения, разделенного разума и всей различаемой деятельности.

Душа, как говорится, спускается на землю по предвидению и своему благородному выбору, и, сойдя, более заботится о рождении, и поэтому ее спуск считается злом, хотя сам по себе он не является злом; таким образом, она, принявшая и отвергнувшая от Диониса различие по существу, то есть различие от других душ, далее разделяет сама себя и делает себя более частичной, так что уже не может действовать по всем своим силам; Поэтому говорят, что от Диониса она получает цельную и совершенную сущность, что означает, что она достигает полноты своей сущности и становится здоровой. Таким образом, для нас причиной нашего разделения является бог, и через него мы становимся цельными, полными и целостными.

Из этих четырех, как говорится, когда здесь передаются великие формы мудрости, пророческая упоминается первой…, потому что она очевидна у греков. О них теперь говорят, что их внешняя деятельность «полезна для человечества». Что касается додонийского оракула, то здесь существуют разные мнения. Это действительно самый древний из греческих оракулов; одни говорят, что оракулом было дерево, другие утверждают, что это были голуби. Правда в том, что жрицами были женщины, которые пророчествовали, украшая голову дубовыми листьями, и их называли пеласгами. Возможно, некоторые, введенные в заблуждение названием, подозревали, что пророчествующие – это голуби. Поскольку они украшали свои головы дубовыми листьями, возможно, поэтому оракул также называли оракулом дуба. Существует оракул Зевса, а тот, что в Дельфах, принадлежит Аполлону. Поэтому разумно рассматривать оба оракула как в некотором роде родственные. Считается, что Аполлон помогает в создании Зевса, и часто оракул Додоны оказывался неясным, в то время как дельфийский оракул был ясным, советуя то, что желал оракул Зевса. Аполлон часто давал им множество ответов. Таким образом, жрицы, вдохновляясь и пророчествуя, приносили огромную пользу людям, предсказывая будущее и корректируя их пути, и в своей умеренности они были похожи на других женщин. Таким образом, не просто безумие – это плохо, а нечто большее, чем умеренность, и причина многих благ для человечества.