Сказанное совершенно не отменяет использование понятия «прогресс» в политической практике. Лишь неразвитое теоретическое сознание воспринимает научную теорию как политическую программу, а политическую программу, как научную теорию. Но, в действительности, это – различные вещи. Теория преследует истину, программа – политический результат. Разумно, когда программа опирается на теорию. Но если это не иллюзорное соответствие, то подобное согласование не всегда выгодно для программы. Конечно, с одной стороны, научно-обоснованная программа становится более адекватной и эффективной. Но, с другой стороны, она неизбежно теряет в своей привлекательности, поскольку не может обещать того, что обещает программа чисто идеологическая. Хорошая теория призвана отразить реальность, а реальность редко (а, может быть, никогда?) благоприятствует всем ожиданиям человека. Программа, базирующаяся на адекватной теории, будет неизбежно выглядеть в глазах политических субъектов как несправедливая или нерешительная, как программа, инициированная злонамеренными силами, не желающими достижения общественного блага.
Понятие «прогресс» может быть использовано в политической программе как термин, выражающий определенные субъектные предпочтения и ожидания. Но теоретик должен помнить, что здесь – лишь условность, порожденная потребностями политической практики.
Опуская детали, можно сказать, что обычно прогресс марксисты определяют через следующие критерии: эмансипация человека и человечества>58, преодоление социальной несправедливости, рост богатства общества, всё более полная реализация творческих возможностей человека, ширящееся просвещение, рост морального сознания, возрастание власти над природой и всё большее распространение человечества во Вселенной, научно-технический рост и так далее. Как мы видим, в большинстве своем всё это идеи чисто европейской цивилизации, и могут быть отвергнуты или отвергаются другими цивилизациями, как это мы видим в случае с ООНовской Декларацией прав человека.
Конечно, нам могут возразить, что в этом нет ничего удивительного, поскольку эти «другие цивилизации» стоят на более низкой ступени развития. Иными словами, большинство марксистов полагают, что развитие морали и культуры не могут быть отделены от развития общества. Соответственно, прогресс общества означает прогресс морали и культуры, и более прогрессивные общества являют более прогрессивную, более объективную мораль. Конструируя понятие прогресса, они якобы опираются не на исторический предрассудок, а на объективную, общечеловеческую мораль: «Факты неопровержимо свидетельствуют: человеческая мораль всегда носила исторический характер. В зависимости от изменения самого общества менялись нормы морали, представление о добре и зле, но исторический подход к морали далеко не равнозначен моральному релятивизму. Развитие морали носило кумулятивный характер. В исторически преходящей форме шло накопление того, что имеет непреходящий характер. В этом смысле можно говорить о формировании общечеловеческой морали, которая, однако, еще далека от завершения»>59
В подобной формулировке проблему соотношения развития общества и морали обсуждать совершенно бессмысленно, поскольку эта формулировка опирается на логический круг в доказательстве, так как предполагает, что цивилизационное развитие неразрывно связано с прогрессом в области моральных и политических ценностей, а последние позволяют сконструировать «очевидные» критерии прогресса общества в целом. В то время как ещё только надо доказать, что существуют некие абсолютные ценности, которые и прогрессируют.
