Заказал текилу, как последняя капиталистическая мандавошка. Типа я такой успешный, весь насквозь частнособственнический, пью текилу в престижном стрелковом клубе почти что для избранных и наслаждаюсь. Это синдромом босяка называется. На девяносто девять процентов капитализм кормится босяками. Это самая благостная для него пища. Босяки мечтают стать капиталистами, и некоторым он порой предоставляет такую возможность. Ну, или хотя бы создаёт видимость этой возможности. Пусть ты менеджер задроченный в такой сраной шарашке, что и близким людям открыться стрёмно, но изображай, что ты крут, что удача тебе улыбнулась, что это только начало, что покорение Джомолунгмы, как в прямом, так и в переносном смысле, уже запланировано в органайзере. В общем, наслаждайся жизнью, босяк, соси вонючие члены у тех, кто похитрее и понахрапистее – а они повыше тебя в социальной лестнице, значит надо сосать – и пей текилу. Потому что это признак успеха.
Впрочем, сейчас я в образе, а потому текила уместна. Я же шифруюсь, я же голимая посредственность. Правда, в глубине души мне был неприятен тот момент, что мне текилу эту всё же хотелось. Даже мысль мелькнула, искре подобная: «А вдруг и в самом деле посредственность убогая?» Отогнал её торопливо.
Он, тот, который был сегодня мне так нужен, через пару минут тоже отстрелялся. Приблизил к себе мишень, удовлетворительно покивал головой – я не видел наверняка, но вроде бы несколько попаданий в яблочко – и как бы тоже решил развеяться. Отошёл в глубь зала, присел за столик. Разумеется, за тот самый, где сидел я.
Подбежал услужливый халдей (а он здесь был воистину услужлив, даже неприятно стало – неужели действительно человек без гордости?), принял заказ на бокал пива и вскоре доставил его на блюдце с салфеткой. Тот, кто был так мне нужен, отхлебнул и откинулся на спинку кресла.
– Хорошо сегодня стрельба идёт! – чуть повернувшись ко мне, похвастался он. – Густо кладу.
– А у меня что-то неважно, – отозвался я. – Может, оружие не пристрелянное дали. Или вообще бракованное.
– Нет, здесь за оружием хорошо следят. Видимо, вы сами такой. Мазила.
Это он типа шутил. Типа прикалывался. Ну ладно, я же в состоянии шутку отличить.
– Очень может быть, – ответил.
Мы помолчали. Народу в клубе было сегодня немного – будний день всё-таки, да к тому же почти утро. В двух коридорах ещё стреляли, три человека кроме нас усасывали напитки за столами. Негромко звучала музыка – этакий приятный буржуазный изилисенинг. Внимания на нас никто не обращал.
– Ну что там у тебя? – спросил наконец мой сосед. – Не дай бог, ерунда какая-нибудь.
– Я за помощью к тебе хочу обратиться, – начал я.
– Финансовой?
– Ну, типа того. Хотя не совсем. Вещь одну у тебя хотел попросить.
– Какую?
– Солярий мне нужен. Та гробина, в которую люди ложатся позагорать.
– Ни хера себе! – присвистнул он. – Так сходи в солярий и позагорай. Ты меня из-за этого искал?
– Мне эта дура для другого дела понадобилась. Для научного эксперимента.
Мой собеседник недовольно отхлебнул пиво из бокала.
– Ну а я-то здесь при чём?
– Ну, у тебя же вроде как салон красоты есть. В котором солярии имеются.
– Салон не у меня, а у моего дяди. Я там просто работаю.
– Для меня это одно и то же. Я думаю, от одного солярия ваш салон не убудет.
Щекастый малый взглянул на меня так презрительно и недовольно, что не знай я этого человека, то сразу бы засмущался и убежал домой маме жаловаться.
