Но я пишу не только поэтому. Если я расскажу это Фрэнки (моей лучшей подруге навечно), даже она может не понять. Поэтому я никому не рассказываю. Ну, кроме Адама. Естественно, Адам тоже знает, иначе не о чем было бы писать.
Его так зовут. Адам.
Он высокий. Волосы спадают на глаза, мне это нравится, придает ему скромный вид. Но глаза все равно видно, выглядывают. Карие, как мои. Но ему они больше идут. Намного больше, честно говоря, свои глаза я ненавижу. Карие – это скучно. Но не у Адама. У Адама они насыщенные. Может показаться, что он какой-нибудь психопат, но он просто глубокий. Взрослый. И что самое чудесное, он и ко мне относится, как ко взрослой. Если уж зашла речь об этом, о возрасте, разве не говорят, что девочки взрослеют быстрее? А значит на самом деле умственно мы примерно одного возраста. Верно?
Так я считаю, по крайней мере.
Но как мы встретились. Не могу поверить, что это случилось только восемь с половиной часов назад. Кажется, уже прошла целая вечность.
Мы были в «Старбаксе». В торговом центре. Все там тусуются на каникулах. Те, кто не в Испании, или у родственников, или где-нибудь еще. Мы с мамой, конечно, не уезжаем, потому что: а) клиенты, б) у нас нет родственников, по крайней мере, я их не встречала.
Вот как мы живем. Завтракаем с мамой, бездельничаем до полудня, идем в торговый центр. Сидим в «Старбаксе» часок-другой, убиваем время, разглядывая одежду и что там еще в магазинах. Поэтому я и говорю, что жизнь совершенно серая. Дело не только в маме. Там, где мы живем, ходить некуда, нет мест для ребят моего возраста. Хотя если подумать, это как задачка о курице и яйце. Как вопрос, почему мы тут живем: именно потому, что мне тут нечем заняться. Здесь я точно не попаду в беду.
Неважно. Каникулы были скучными, и сегодня ожидался еще более скучный день, чем обычно. Пока:
– Здесь занято?
Фрэнки в последнюю минуту прислала эсэмэс, что мама тащит ее навестить тетю Лауру. А в последнюю минуту – значит, как раз когда мы договорились встретиться. Она же должна была знать заранее. Мы должны были встретиться в час, значит, из дома надо было выйти в половину первого, и если бы она тогда мне написала, я бы еще могла развернуться, хотя бы билет автобусный сэкономила. Я не собиралась в одиночку торчать в «Старбаксе», особенно если точно никто не придет. Это же социальный суицид, на глазах у Эми Джонс и всех остальных.
Здесь занято?
Я в это время смотрю в телефон, думаю, как ответить Фрэнки (разрываясь между маленьким грустным смайликом, ну, чтобы она устыдилась, и «Что за хрень?», что гораздо точнее отражает мое самочувствие), одновременно гадая, свободны ли Джесс или Рози или еще кто из наших, и приедут ли, если я позову, а потом поднимаю глаза и вижу его.
Я не сразу обращаю внимание, что за горячий парень спрашивает, занято ли рядом со мной. Эми и все остальные таращатся, и сначала я думаю, что они уставились на меня. Ну, типа, бедняжка Эмили, никаких друзей. Но они не просто таращатся. Они смотрят с вожделением. Взглянув на него, я понимаю, почему.
– Да, конечно. В смысле не занято. Можешь сесть. Если хочешь. Стул твой.
Уф! Можно подумать, меня раньше ни о чем никогда не спрашивали. Да или нет, Эмили. Ему нужен был стул, а не история всей твоей жизни.
Он все равно садится напротив, по диагонали, наверное, с его точки зрения это достаточно далеко, чтобы сбежать, если у меня пойдет пена изо рта.
