– В принципе, тема почти раскрыта, Елизарова, – медленно тянет она, отлистывая страницы зачетки обратно. – Но все же не полностью.
«Алло! Ты там с какой колокольни башкой об асфальт ебнулась? В смысле не полностью?» – я удивлённо смотрю на ее довольную улыбочку конченной садистки.
– Год крещения на Руси?
– Девятьсот восемьдесят восьмой год. Князь Владимир Красное Солнышко, – не задумываясь ни на секунду выдаю я ответ и ручка Мракобесовны выводит: «зач.» в ведомости и потом в моей зачетке.
– Свободна. Позови следующего.
– Спасибо, Изольда Марковна. До свидания.
Я вылетаю из аудитории и первым делом прыгаю на Пашку:
– Сдала! Сдала, Полунин! Ох, набухаемся после вышки!
– Лиса, ты с ума не сходи! – хохочет он, аккуратно отцепляя от себя мои руки. – Что за билет был?
– Внешка СССР в холодную войну. И ещё год крещения спросила, – я все же от нахлынувших эмоций чмокаю его в щеку и только потом оборачиваюсь к одногруппникам. – Короче, я на билете уголки загнула, если что.
Ещё одна маленькая хитрость. Уже не в первый раз я загибаю на билетах самые кончики уголков, расположенных по диагонали, чтобы тот, кто учил именно его, смог вытащить свой «счастливый билетик». Как бы не переворачивала Изольда билет, один уголок все равно будет виден. Эту хитрость изначально придумала Машка. Правда она отрывала кончики, а я чуточку изменила.
Ксюха выскочила минут через двадцать, выжатая как лимон, но довольная. Показала зачетку и, подставив щеку Полунину, прикрывает глаза:
– Ну? Я жду.
– Ксюха, ну давай не тут хотя бы, – Пашка краснеет, а я вообще не понимаю, что тут происходит.
– Полунин! Мы с тобой спорили? Спорили! – Ксю сверлит его взглядом и пальчиком показывает на щеку, – Давай-давай! Продул – расплачивайся!
– А, вообще, откуда я знаю, что ты именно тринадцатый билет вытащила? – спрашивает он.
– Полунин! Ты охренел что-ли? – «питбуль» Ксюша сверкает глазами и подходит к двери в аудиторию, – Давай у Изольды спросим?
– Да ладно тебе. Верю, – сокрушенно выдыхает Пашка.
– Вот. Совсем другое дело! – Оксанка аж подпрыгивает и снова подставляет щеку.
Пашка едва касается ее губами, и мне с одной стороны его жалко. Ксюха, конечно, стерва та ещё, но спорить на поцелуй… Черт, да я сама его споить вроде как собираюсь… м-да… ситуевина… Вроде бы и хорошо, что она его в оборот взяла, но вдруг у него реально кто-то есть? Ну ведь может же быть такое? А потом кто-нибудь слушки начнет распускать и у парня на пустом месте проблемы начнутся… Ой дуры…
– Ксю, сходишь со мной до туалета? – дёргаю я ее за руку и чуть не силой тащу в обозначенном направлении. – Оксанка, вот только давай сейчас очень серьезно, хорошо?
– Ну. – она смотрит на меня счастливыми глазами, и дело явно не в зачёте.
– А если у Полунина девушка есть?
– И ты ради этого меня сюда притащила? – Ксюха смеётся и мотает головой. – Нет у него никого. Я узнавала у его соседа по комнате. Да даже если бы и был, то отобью! Он такой… Алиска…
– А если ты ему не нравишься даже? Вот только не обижайся. Ну ведь всякое может быть. – мне самой не нравится то, что я говорю, но хочется хотя бы какой-то определенности.
– Не знаю, – Ксюха опускается на подоконник и отворачивается. – Ну не знаю я! Но ничего с собой поделать не могу. Вот как-то так.
Ее плечи вздрагивают и я виновато опускаю глаза.
– Ксюнечка… Ксюня… Давай я его сама спрошу?
– Совсем что-ли? – она всхлипывает и отмахивается. – Так он тебе и сказал.
