– Да, команда.
Следственная комната находилась в другом конце участка, и у меня было время подумать над краткостью Майкла. Ловя на себе презрительные взгляды низшей пищевой цепи правоохранительных органов, я погрузился в скверные мысли. Мы с Майклом уже давно знаем друг друга и, даже если можно так назвать, дружим. Не сломает ли наши отношения данный спортивный интерес? Конечно, я умнее его, но пока он мне нужен, иначе кем я буду командовать. Я резко остановился рядом с дверью, ведущей в следственную комнату.
– Чего встал? – Майкл выглядел как обиженный ребёнок, у которого отобрали игрушку.
– Слушай, дело явно от шишек сверху, давай просто его сделаем, получим деньги, а дальше уже посмотрим?
– Звучишь как настоящий капитан, – Майкл попытался пройти, но я перегородил ему вход.
– Я серьёзно, мы не раз с тобой уже проворачивали всякое и, если начнём заваливать друг друга, вместе и поляжем.
– Это угроза? – выпученные глаза Майкла сверкнули, и не знай я его так долго, счёл бы это вызовом.
– Давай просто разберёмся с этим стариком и уже найдем стоящие зацепки.
– Конечно, без проблем, друг, – Майкл подмигнул, открывая дверь.
Войдя в следственную комнату десять на десять квадратных метров, я сел на один из четырёх стульев, разглядывая старика. Он забавно привстал, приветствуя нас, и, тяжело кряхтя, сел обратно. Три камеры маячили из стороны в сторону, а стекло Гезелла скрывало за собой пустую комнату для наблюдателей. Старик лет семидесяти, одетый в костюм, который остался у него, видимо, ещё со свадьбы, нервничал. Или же это старость заставляла его руки трястись и сжимать трость так, что костяшки на руках белели.
– Для начала представимся, меня зовут Алексей, это мой коллега, Майкл, – начал я, открывая папку, что прихватил со своего стола.
– Рохтер Фёдор Дмитриевич, – произнес тихо старик, улыбаясь, и у него по лицу поползли морщины. Есть что-то одновременно милое и страшное в стариках, ведь когда-то и я стану таким. Дряхлым, беззащитным, в морщинах.
– Отлично, а как зовут вашего енота? – Майкл с умным видом взял ручку и начал что-то записывать в блокнот, отчего у старика затряслись колени.
– Моего енота? – Фёдор Дмитриевич непонимающе посмотрел в сторону Майкла.
– Да, вашего енота, или у вас не было енота, и вы не выгуливали его в лесопарке? – на крысином лице Майкла возникло что-то вроде улыбки.
– Был, конечно, был и есть, зовут его Жора, самый дружелюбный енот на свете, – Фёдор Дмитриевич погладил свою трость, улыбаясь, видимо, енот ему и впрямь дорог. – Ещё он иногда откликается на Крысю. Мы с ним не разлей вода, как говорится.
– Замечательно, тогда где ваш енот сейчас? – перебил его Майкл, явно не желая слушать стариковские истории.
– Мой енот? Он должен быть у вас, я пришёл его забрать домой, он плохо переносит стресс, – Фёдор Дмитриевич обвёл нас взглядом, полным надежды. – Можно мне его увидеть?
– Конечно, Фёдор Дмитриевич, но у нас есть пара вопросов, – я налил старику в стакан воды из кувшина, стоящего на столе.
– Вы, наверное, о том молодом человеке? Ужасное происшествие, – он поблагодарил меня кивком и жадно начал пить воду, капли стекали по его седой бороде прямо на стол.
– Откуда вы знаете, что это был молодой человек? Вы осматривали тело или, может, узнали жертву? – Майкл напирал на старика, чиркая в блокноте как безумный художник.
– Простите?
– Прощаю.
– Вы для меня тоже молодой человек, у меня хоть и плохо со зрением, но мужчину от женщины отличить могу. Он лежал, глаза пустые, мёртвые, совершенно голый. Ужасная трагедия, – Фёдор Дмитриевич косо посмотрел в сторону блокнота, куда Майкл все время что-то записывал.
