– А воспитанники? – уточнила я.
– А что воспитанники?
– Ну, они-то наверняка не все из благополучных семей. У вас же не только сироты, как я понимаю, но и те дети, от кого отказались родители. Или лишены родительских прав.
– Все верно, – кивнув, согласилась Аделаида Анатольевна. – Но кому из воспитанников и, главное, зачем придет в голову убивать… этого мальчика?
– А что говорит милиция? – спросила я.
– Говорят – будем разбираться! Уже вызывали несколько раз – и меня, и воспитателей, и нянечку. И даже детей опрашивали.
– И что выяснили?
– Да разве они мне докладывают? – отчаянно махнула рукой Морозникова.
– То есть по подозрению в убийстве никто не задержан, не арестован?
– Нет, – покачала головой заведующая и выжидательно посмотрела на меня.
– Простите, но я не совсем понимаю – чего, собственно, вы хотите от меня? – спросила я.
– Ну я же вам говорила о репутации своего детского дома. Я дорожу своей работой, своим коллективом… Детьми, наконец! И мне бы совсем не хотелось, чтобы поползли слухи… – вкрадчиво заговорила Аделаида Анатольевна.
– Ну, слухи так или иначе поползут, – заметила я. – Детей же не заставишь молчать.
– Пускай так, но одно дело, когда просто болтают, а другое – когда для этого есть основания, – возразила мне директор детского дома.
– А разве их нет? – удивилась я.
– Вы меня не поняли, – со вздохом сказала Морозникова. – Я потому и обратилась к вам, чтобы вы развеяли все возможные сплетни. Чтобы вы доказали, что это был несчастный случай и ни воспитатели, ни воспитанники к нему не причастны!
– Я думаю, что это вы не понимаете специфики моей работы, Аделаида Анатольевна, – покачала я головой. – Поймите, я занимаюсь расследованием преступлений – убийств, краж, ичезновения людей… Я могу провести работу и выяснить, что произошло на самом деле. Понимаете? Я могу установить ис-ти-ну. Но вам она как раз может не понравиться. Вдруг окажется, что это было убийство и виноват как раз кто-то из персонала или воспитанников? Что тогда?
Аделаида Анатольевна поморгала накрашенными ресницами.
– Вот этого как раз и не надо! – выдала наконец она. – Я хотела, чтобы вы всех опросили, все сопоставили, а потом сказали в милиции, что мы тут совершенно ни при чем! И чтобы они прекратили дело!
– Простите, но это звучит, я бы сказала, более чем наивно, – усмехнулась я. – Вы сами-то понимаете, что говорите? Я приду в милицию и скажу: «Вы знаете, я там пообщалась в детском доме со всеми, они все такие милые, какие из них убийцы? А мальчик просто забыл, как дышать, и задохнулся, как в том анекдоте. Так что быстренько сворачивайте дело, я вам приказываю». Так, что ли?
– Господи, ну как вы все утрируете! – недовольно проговорила Морозникова. – Но у вас же есть какие-то знакомства, связи в милиции? Наверняка же есть! Вы могли бы просто… ну… как бы неофициально попросить их замять это дело… Разумеется, я заплачу вам за работу!
– Я уже сказала вам, в чем заключается моя работа, – сухо ответила я. – То, о чем вы просите, совсем не по моей части. Если вам нужно решить вопрос, как вы выражаетесь, неофициально, попробуйте сами обратиться в правоохранительные органы и договориться, что называется, без свидетелей. Но я не уверена, что ваша просьба будет удовлетворена.
– То есть вы отказываете мне в помощи, – констатировала Аделаида Анатольевна.
Я только развела руками.
– Хорошо. – Она поднялась и молча направилась в прихожую.
